– Тогда мне нужен паспорт умершей.
– Но участковый говорил мне, что паспорт отдавать никому нельзя.
– Я выдам вам расписку, – успокаиваю её. – Так же мне нужны деньги на морг. Это шестнадцать тысяч рублей, при условии, что врач назначит вскрытие. Если вскрытия не будет, то морг вам обойдётся тринадцать тысяч, и три тысячи я верну вам обратно.
Она встала и подошла к шкафу. Вынув из выдвижного ящика деньги, Раиса Георгиевна молча кладёт их на стол передо мной. Я достаю из своей сумки бланки и быстро пишу расписки на деньги и паспорт.
Через пятнадцать минут приезжает трупоперевозка. Два рослых санитара вошли в квартиру и, сказав какие-то дежурные слова соболезнования, принимаются за свою работу. Они быстро упаковывают тело в целлофановый мешок и выносят его из квартиры. В это время женщина опять начинает плакать. Я подхожу к ней и беру её за руку.
– Успокойтесь, пожалуйста. Вашу маму уже не вернуть, но жизнь есть жизнь. Сейчас я вас оставлю, а завтра позвоню сразу же, как только побываю в морге и получу все документы.
– Спасибо вам, – отвечает она.
– До свидания, – отвечаю я и выхожу из квартиры.
Я выхожу из дома и останавливаюсь около лавочки, стоящей возле подъезда. Я кладу на неё свою сумку и с наслаждением вдыхаю свежий воздух, пытаясь успокоиться.
Всегда происходит одно и то же. Когда идёшь на адрес, повторяешь себе, что надо воспринимать спокойно переживания чужих людей, как учил меня психолог. Но как только оказываешься в квартире, всё переворачивается с ног на голову, и ты уже перестаёшь контролировать свои чувства. Чужие переживания входят в тебя, как сильная энергетика, и ты начинаешь чувствовать горе людей, только что потерявших близкого человека, как своё собственное.
Но бывает и по-другому. Перед тобой захлопывают дверь или грубо отталкивают в коридор, думая, что ты мошенница. Один раз на меня натравили огромного пса, и я еле увернулась от его острых зубов. Хорошо, что дело происходило на первом этаже, и я успела выскочить на улицу, захлопнув за собой дверь парадной.
Я постояла ещё минуты две, приходя в себя. Пора было ехать, и я беру в руку свою сумку и иду к своей машине, но тут на моём пути появляется какая-то тень. Несмотря на темноту, я сразу узнала похоронного агента, стоявшего на лестнице, возле квартиры Раисы Георгиевны.
– Ты чего такая борзая? – подойдя ко мне вплотную, шипит он.
– Не понимаю вас, гражданин, – как ни в чём не бывало отвечаю я. – Дайте пройти.
Делаю шаг влево, пытаясь его обойти, но он опять преграждает мне дорогу.
– Это моя земля, и я на ней работаю, – опять хрипит он в самое лицо, но меня этим не напугаешь.
– Твоя земля может быть только на кладбище, – спокойно отвечаю я. – Могу показать дорогу. А если ещё раз тебя увижу – напишу заявление в полицию о том, что ты мне угрожал.
Даже в темноте я вижу, как его лицо искажается злобой.
– Ладно, посмотрим, – ухмыляется он.
– Всего хорошего.
Агент разворачивается и вразвалку уходит. Я стою и жду, пока он скроется из вида, чтобы он не запомнил машину, в которой я приехала. Бывали случаи, когда конкуренты резали шины или разбивали стёкла. Правда, со мной пока такого не было, но надо соблюдать осторожность.
Я сажусь за руль и включаю зажигание. В этот раз двигатель завёлся с первого раза.
Часть вторая. Афганец
Приезжаю на адрес и как всегда, прежде чем войти в подъезд звоню диспетчеру.
– Умерла женщина семидесяти пяти лет, – говорит мне диспетчер. – В квартире её сын. Зовут Алексей. По-моему, он не очень вменяем, но ты попробуй с ним поговорить.
Сколько раз я слышала такие слова. Диспетчеры должны постоянно быть на телефоне и общаться с родственниками умершего, но у них не всегда это получается. И тогда они говорят агенту: «Ты попробуй…». Эти слова означают, что почти наверняка тебя не пустят в квартиру, но я уже приехала. Не поворачивать же назад.
Я поднимаюсь на пятый этаж и нахожу нужную квартиру. Звоню в дверь, но мне никто не открывает. Звоню ещё, с тем же успехом. Тогда берусь за ручку, нажимаю её вниз и понимаю, что дверь оказалась открытой.
– Можно войти?! – громко говорю я, но в ответ слышу лишь тишину.
– Кто-нибудь есть?! – опять спрашиваю я и вхожу в прихожую.
В коридоре на стене горит яркая неоновая лампа. Бежевые обои аккуратно поклеены, а потолок безупречно белый, как будто только что сделали ремонт. Замечаю, как на кухне блестит белый кафель, а на полу лежит совершенно новый линолеум. Обе полированные двери в комнаты закрыты, и я берусь за ручку одной из них, той что справа от меня. Я приоткрываю её и заглядываю в комнату.