Кроме этой новости, была еще одна, не менее приятная. Знакомый Иво вернулся из Ирландии с положительными новостями, и работу над проектом можно было начинать уже со следующей недели. Нечего и говорить, что Иво радовался, как ребенок, получивший новую игрушку. Он плясал по гостиной, обнимая меня и целуя в черный нос удивленного Корби.
Мы с Иво решили отметить наш триумф, предложив Эрни и Мэту присоединиться. Те с радостью согласились, и мы отправились в один из пабов на Пасвелл-стрит, где, по словам Эрни, «подают душевный эль и кормят отменными цыплятами».
Эрни не ошибся. Эль был восхитительным, а цыплята — мягкими, буквально тающими во рту. Да и атмосфера в пабе была приятной. Неяркий свет ламп, столы и стулья из темного дерева и искусственные виноградные лозы, свисающие с низкого деревянного потолка.
— Предлагаю выпить за наш успех, — поднял кружку Иво. — И за лучшего адвоката в Дувре — Эрни Дженкинса!
Разумеется, тост Иво поддержали все. Мы сдвинули кружки, на поверхности которых плавали лоскутки пены, и выпили за Эрни. Он ведь и впрямь был молодчиной… Кружки сменялись кружками… Я, конечно, люблю эль, но еще никогда не пила его в таких количествах…
В общем, когда наша веселая компания оставляла паб, официанты смотрели на нас, мягко говоря, удивленными глазами. Не исключено, что они читали газеты и знали, кто такой Ивор Видхэм, сын графа Джошуа Видхэма. Хотя свою репутацию «джентльмена и светского человека» Иво испортил уже давно. Конечно, как может джентльмен общаться со всяким «сбродом» вроде нас с Мэтом и распивать эль в каком-то пабе… Совсем другое дело, если бы его видели в компании брата и сестры Отисов в ресторане «Признак утонченности»…
По мере приближения к поместью наш маленький отряд растерял половину бойцов: Эрни и Мэтью, сославшись на ранний подъем, разъехались на такси по домам. А мы с Иво решили завершить наш маленький праздник, купив по дороге бутылку шампанского и устриц, которых я ни разу в жизни не пробовала. Иво решил исправить это досадное упущение.
— Это блюдо — на любителя, — объяснил он мне. — Так что, если устрицы тебе не понравятся, не расстраивайся. Никто не подумает, что у тебя нет вкуса.
Я расхохоталась, вспомнив о том, как Иллиан Отис распинался насчет свежих устриц, которыми он может полакомиться на завтрак.
— Надеюсь… Я ведь даже не знаю, как их едят.
Этот факт нисколько не смутил Иво. Он быстро и красиво открыл бутылку шампанского, из которой тут же выпорхнул клуб белого морозного дыма. Одним движением Иво разлил шампанское по бокалам. Я восхитилась его умением делать все элегантно, но просто, без желания похвалиться своими способностями. Наверное, подумала я, в роду Видхэмов все мужчины были такими: простыми и в то же время загадочными… Чувствительными и в то же время сильными…
— Сейчас я тебе покажу… — Иво придвинул ко мне блюдо с устрицами и взял в руку маленький ножик с плоским лезвием. — Это специальный ножик для открывания устриц. Можно, конечно, и обычным… Но этим проще…
Он наклонился ко мне, чтобы я лучше видела, и прядь его волос коснулась моей щеки. Я почувствовала близость его лица и на секунду перестала его слушать. Эта щекочущая щеку прядь, этот спокойный, удивительно серьезный голос, это лицо, такое красивое и недоступное… Все это всколыхнуло мое воображение и странно, как-то болезненно прокатилось внутри. Мне стало не по себе, поскольку никогда раньше я не испытывала такого томления, такой жажды… Только жажды чего, я так и не смогла себе объяснить… Но это наваждение длилось всего несколько секунд. Я быстро стряхнула с себя оцепенение и вновь слушала плавный голос Иво.
— Итак, Дона, теперь смотри внимательно. — Иво взял в левую руку раковину и повертел ею перед моим носом. — Тебе нужно надрезать мышцу, ту, которой моллюск соединил створки раковины. — Он ловко ковырнул ножом, и раковина действительно распахнула свои створки. В ней было что-то похожее на желе… Или на улитку… Впрочем, не важно. Это и была устрица. — А теперь, — остановил он мою протянутую к устрице руку, — тебе нужно сбрызнуть ее лимонным соком. Вот так… Но и это еще не все. Осталась маленькая деталь. Мы перерезаем перепонку, с помощью которой моллюск крепится к раковине… А теперь откладываем нож, берем вот эту маленькую вилочку и, оп-ля, съедаем то, что на ней…
Иво быстрым движением засунул в мой рот содержимое раковины. Я проглотила это «улиточное желе», едва успев осознать тот факт, что сейчас я впервые в жизни попробовала устрицу.
— Ну как? — полюбопытствовал Иво. — Наверное, ты не распробовала ее, — догадался он.
— Все произошло слишком быстро, — улыбнулась я.
— А теперь попробуй сама.
Иво протянул мне раковину и устричный нож. Я взяла нож, все еще неуверенная в том, что смогу проделать эту сложную операцию.
— Не робей, — подбодрил меня Иво, — у тебя все получится.
И действительно через несколько секунд я поняла, что все получилось. Передо мной лежала аккуратно раскрытая раковина, политая лимонным соком. Я даже умудрилась не порезать себе пальцы…
— А теперь, — напутствовал меня Иво, — аккуратно и вдумчиво выпей содержимое…
— Вдумчиво? — улыбнулась я, представив, как вдумчиво буду есть моллюска. — Ну хорошо, пусть будет вдумчиво…
На этот раз я даже почувствовала вкус «улиточного желе». Немного кисловатый, свежий, морской, в общем, довольно своеобразный. Надо сказать, мне он даже понравился. Иво терпеливо ждал моих отзывов.
— Распробовала? — улыбаясь, спросил он.
— Ага. Ничего подобного я, разумеется, не пробовала.
— И как тебе?
— По-моему, неплохо…
— И это все?
— Даже здорово…
— Ну вот, — удовлетворенно подытожил Иво. — Значит, вечер был прожит не зря. Я накормил тебя устрицами.
Я хихикнула. Иво произнес эту фразу так торжественно, будто он только что открыл новую звезду. Он сделал обиженное лицо и поинтересовался:
— И что тут смешного, хотел бы я знать?
— Да, в общем, ничего, — ответила я, отхлебывая из бокала шампанское, которое, надо сказать, было уже лишним. — Ничего, кроме твоего неуместно торжественного тона.
— Ах, тебе не нравится мой тон? — шутливо подхватил он. — И почему же он неуместный?
Между нами завязалась шутливая перепалка. Мы, подогретые и раззадоренные выпитым, сыпали словами. Иво, в шутку, разумеется, упрекал меня в неблагодарности: он, видите ли, открыл для меня любимое лакомство Казановы, а я этого не оценила…
— Значит, Казановы! — деланно возмутилась я. — Могу ли я сделать из этого вывод, что вы, мой дорогой мистер Видхэм, и сами — похититель женских сердец?
— Вы меня оскорбляете, мисс Даггот! Я только пытался приобщить вас к высокому, а вы этого не поняли… Мое сердце разбито! И теперь я не знаю, как мне жить дальше!
Его бутафорские обвинения прозвучали так искренне печально, что я расхохоталась.
— Вы еще смеетесь над моими растоптанными чувствами? — не унимался Иво. — Что ж, теперь я знаю истинную цену вашим словам…
— Похоже на перепалку в какой-нибудь аристократической семье девятнадцатого века, — завершила я наши прения.
— Скорее, на расставание влюбленных в девятнадцатом веке, — поправил меня Иво.
Его невинная фраза заставила меня вспыхнуть. Иво заметил румянец, зардевшийся на моих щеках, и посмотрел на меня с удивлением. Я покраснела еще гуще и опустила глаза. В голове пульсировала одна-единственная мысль: догадается или нет? Впрочем, румянца, разыгравшегося на щеках, было недостаточно для того, чтобы себя выдать. Наверное, недостаточно… Но в тот момент я, разогретая элем и шампанским, была уверена, что на моем лице отразилась вся история болезни под названием «любовь к Иво».