И все же путешествиям я, пожалуй, предпочитаю странствия. Различить их не так легко. Путешествие и странствие роднит известная независимость от заранее предустановленного плана. Но оттенки не безразличны. Странствие — это путешествие, в котором познавательная цель не является наиболее важной, маршрут намечен лишь в общих чертах и вы, как правило, не знаете, где и при каких обстоятельствах проведете ближайшую ночь.
Прелесть странствий я открыл для себя, в сущности, случайно. Когда появилась машина, я жил, как вы помните, в Германии. Большей частью — один. Когда ко мне прилетала жена, мы отправлялись в небольшие путешествия по Италии, Франции или Германии, и этого было вполне достаточно. Мне казалось не вполне уместным развлекать себя длительными поездками. Было много других занятий — читать, писать, заготавливать кубометрами ксерокопии. Первый раз я отклонился от благоразумных принципов ради коллекции. Вообще говоря, я никогда ничего не коллекционировал. Вернее, когда мне в детстве дарили марки, я их не выбрасывал и даже надлежащим образом хранил, но нельзя сказать, что я их собирал. Моей единственной «коллекцией» оказалась коллекция музеев египетского искусства. Долгие годы я знал его только по Эрмитажу — и не любил. Все какое-то гранитное и серое (нынешняя эрмитажная экспозиция намного лучше многолетней прежней). Яркие краски египетского искусства, каким я увидел его в Метрополитене, Лувре, Британском музее, поразили меня. Великолепие египетского искусства в Каире — ошеломило. Я не преминул посетить небольшой, но очень хороший музей египетского искусства в Берлине. Как будто бы оставалось только одно значительное собрание — в Турине. Путь до Турина из Южной Германии не был очень далеким, можно было обернуться за два дня. Что я и сделал. Помимо посещения египетского музея, который оказался достоин молвы, все остальное было чистой импровизацией, во многих отношениях — захватывающей. Вскоре последовала другая вылазка на два дня — в Бургундию и Дижон, а затем долгий, еще неведомый и осенний путь через всю Германию, Данию, Швецию и Финляндию — путь домой, в Петербург.
Итак, вы не знаете, где застанет вас ближайшая ночь. И еще: странствие — это путешествие, совершаемое в одиночестве.
Одиночество, казалось бы, безрадостно, но оно обостряет чувства, делает вас героем приключенческого фильма или кем угодно — вы сами выбираете роль. Я не думаю, что я — мизантроп. Мне совсем не обязательно оставаться наедине с новым полюбившимся местом. Я помню, как было приятно слоняться по летнему Стокгольму в обществе моего друга Андрея Аствацатурова. В самом интересном моем путешествии, по Греции, я никогда бы не посетил за четыре июльских недели семнадцать музеев и двадцать пять археологических памятников, будь я один; я никогда бы не увидел того, на что было обращено мое внимание, и многие впечатления потеряли бы в остроте, не будучи немедленно разделенными. Но все зависит от цели и настроения. Если вы устремились к краю земли — лучше быть одному. Если непредсказуемость обстоятельств вас не смущает и даже желанна вам — то же самое. И я никогда не пожалею о девятнадцати тысячах километров, проведенных в полном одиночестве летом 2001 года.
Вы удивляетесь: что может быть лучше общества того, кого любишь? Я и не спорю, я всего лишь разделяю воззрение, что для этого не нужно далеко ездить. А если вы уж непременно хотите отправиться в путешествие, то почему бы не поехать в скромный и не очень далекий город Турку? Там есть небольшая набережная, которая вам, несомненно, понравится. Напротив кафедрального собора, наискосок, вы заметите не лишенное элегантности здание итальянского консульства и на нем надпись: «Omnia vincit amor. 1588–1904». Поезжайте! Может, вы сумеете разгадать, почему любовь начала одерживать свои победы в тысяча пятьсот восемьдесят восьмом году и что случилось с ее победоносным шествием в тысяча девятьсот четвертом.