Урон наш был очевиден, и в особенности в офицерах несоразмерный[49].
Главнокомандующий вознамерился обойти неприятеля, однако же нельзя было сделать дорогою, лежащею по берегу Дуная, ибо она была под выстрелами неприятеля, а потому надлежало проходить горами, дабы попасть на левое крыло. Австрийский генерал-квартирмейстер Шмидт, после долговременной отставки незадолго перед тем призванный императором на службу, человек отличных дарований, предложил намерение главнокомандующего привести в исполнение.
Будучи уроженцем Кремса, он знал хорошо окрестности и взялся сам провести колонну войск, которая поручена была в команду генерала Дохтурова. Скрытым путем сблизились войска наши с неприятелем, и он не прежде мог их приметить, как уже левое его крыло охватили и простирались в тыл.
Движение сие наклонило победу на нашу сторону. Неприятель сделал слабое сопротивление, не в состоянии будучи отвратить вселившегося беспорядка, и войска его от всех занимаемых им мест бросились в совершенное бегство. В руки наши достались генерал Грен Д’Орж, пять орудий артиллерии, знамена и более сорока штаб– и обер-офицеров.
Маршал Мортье с малым числом людей спасся в горы. Некоторая часть искала на лодках спуститься вниз по Дунаю, но истреблена была расположенными по берегу батареями или, будучи течением принесена к сваям сожженного нами моста, испросила пощаду. К числу весьма значительного урона с нашей стороны надобно с горестию прибавить потерю генерал-квартирмейстера Шмидта, который убит одним из первых выстрелом из неприятельской батареи.
Артиллерия по неудобству местоположения мало была в употреблении, и потому во все время сражения находился я при генерале Милорадовиче и могу судить, что оно в своем роде одно из жесточайших, и войска наши оказали возможную степень мужества.
Решительное окончание дела произведено искусным направлением войск, в команде генерала Дохтурова бывших, но генералу Милорадовичу по справедливости принадлежит большое участие в успехе, ибо до того сбил он неприятеля со всех высот, ближайших к городу, невзирая на твердость его позиции.
Здесь генерал Дохтуров положил основание военной своей репутации; но не могу, однако, умолчать о случившемся с ним странном происшествии, которое, не знаю почему, не обратило на себя внимания. Когда обошел он неприятеля и уже уверен был в успехе, имея со стороны своей выгоды внезапного нападения, он так распорядил войска, что потерял почти весь баталион Вятского мушкетерского полка и одно знамя.
От взятых в плен узнали мы, что маршал Мортье имел с собою от семи до восьми тысяч человек и что по причине быстрого движения от Линца оставил он по дороге больными и усталыми до четырех тысяч. Количество войск, ему порученное, доказывает, что назначение его состояло в том, чтобы истребить мост на Дунае, и может быть, препятствовать, если бы вознамерились мы переправиться на судах, но всеконечно не искать сражения, когда уже перешли мы и все силы наши в совокупности. Что же заключить до́лжно о действии господина маршала?
Пребывание наше и отдохновение в Кремсе не должно было продлиться, ибо вскоре после сражения получено известие, что неприятель овладел Веною без сопротивления. Малое число бывших там войск перешли на левый берег Дуная, но мост не истреблен по немецкой расчетливости, хотя возбранить перехода нельзя было иначе.
Редкий из немецких генералов не примет перемирия, и потому не отказано предложенное французами. В продолжение оного маршал Ланн обманул стоящий на мосту австрийский пикет, и колонна французских войск бегом захватила мост.
Императорская фамилия заблаговременно удалилась в Венгрию[50], но французы в потере сей искали утешиться взятою в городе ужасною контрибуциею, приобретением богатейшего арсенала, изобильнейшими запасами продовольствия и многими другими для войск потребностями.
По овладении мостом на Дунае неприятель имел свободную дорогу на Брюнн и возможность предупредить нас в следовании от Кремса, буде бы главнокомандующий промедлил там несколько дней. И потому, оставивши часть войск в Вене, неприятель со всеми силами пошел поспешно на наши сообщения.
Еще раз необходимо было для спасения единственное средство – необыкновенная скорость. Но в сем случае нельзя было надеяться на отступление, ибо до Брюнна не было уже мостовой (chaussе́e), но дорога чрезвычайно грязная и во многих местах топкая, которою мы проходили прежде[51].
49
Места их заступали многие из офицеров Мариупольского гусарского полка. (Примеч. Ермолова.)
51
Когда переходили мы к Горунау, отпускалось большое число обывательских лошадей для подвоза артиллерии и обозов. (Примеч. Ермолова.)