Это чувство и сознание виновности было так остро и глубоко, что осталось во мне на всю жизнь.
Я его переживал потом всякий раз, когда мать при случае напоминала мне об этой злосчастной ночи.
Успокоившись окончательно, мать рассказала о том, что произошло после моего исчезновения. Брат мой, Илюшка, проходя мимо хоровода, видел меня и догадался, что я пьян, и сказал матери об этом. Она же не приняла этого всерьез и, считая, что семья наша была скорее застенчивая, сказала : « Пусть парнишка позабавится разок ! » В это время черные густые тучи покрыли все небо, грянул гром, и начался сильный ливень. Тут и спохватились, что меня давно нет, стали беспокоиться. Ливни в нашей местности бывают необычайные : в несколько минут вода покрывает все, заполняет все овраги. Вода превращается в бурные потоки, текущие с большой быстротой в реку. Люди видели, что я спускался в овраг, там, возможно, заснул : вода меня захватила, я утонул, а поток унес в реку. После дождя люди с фонарями обшарили все склоны оврагов. Хотели просить бить в набат, чтобы собрать больше народу, но люди убедили моих родителей отложить поиски до восхода солнца. Когда я вернулся жив и невредим, меня не наказали, и я даже не получил никакого упрека. Но все это произвело на меня сильное впечатление. Я почувствовал всем своим существом, куда может привести « веселие пити »*, какой опасности я подвергался и какие страдания причинила бы моя гибель. И из-за чего ? Из-за этого чертовского зелья !*... В один миг я осознал серьезность происшедшего и решил про себя никогда больше не пить. Я не давал моей матери зарока не пить и никому не сообщил о моем намерении. В глубине же своей души я дал себе торжественное обещание. Я просто сказал сам себе : « не надо больше пить », и сдержал свое слово.
В течение более двадцати лет я не выпил ни капли водки. Это было трудно, так как мои товарищи смеялись надо мной за мой отказ присоединиться к ним, когда представлялся случай. Женщины ехидно и иногда жестоко поднимали на смех мою трезвость, а мужчины называли « бабой ». Но ничто не могло поколебать моего решения. Я оставался неуязвимым и равнодушным к насмешкам и даже побоям.
Ноябрь для крестьян — самая скучная пора. Непрерывные дожди вперемежку со снегом, серое, хмурое небо, грязь непролазная, дороги непроезжие — все это привязывало нас ко двору. Скот давно уже толчется все время на месте, ходит хмурый, тоскуя по вольному воздуху, по зеленым выгонам, по свежей траве, которую он мог щипать на свободе. Куры прячутся в теплые, сухие уголки. Даже воробьи и те забираются в кучи дров, хвороста, устраиваются под крыши или между ветвями, откуда посылают свое печальное чириканье. Они уже давно потеряли свой задор, позабыли свою драчливость.
Дети безвыходно сидят в избе, располагаясь, кто на печке, кто на полатях, кто на примосте*, в уголке. Взрослые также все скучились в избе, не имея возможности работать снаружи. Только крестьяне, у которых есть рига, во время дождя могут молотить хлеб. В избе же можно плести лапти, корзины для своего потребления, чинить сбрую. Женщины садятся за прялки, готовят пряжу, из которой будут ткать весной холсты*. Дети мешают работе взрослых. Если кто-нибудь из них выйдет из своего угла, получает сейчас же окрик или шлепок. Детвора в такие дни сидит в своем углу, без воздуха, без света, без книжки, будут они, как и их родители, неграмотные. И никаких развлечений у них нет. Дети даже для своих естественных нужд выходят на несколько минут во двор, надевая лапти или сапоги, накидывая одежду взрослых или старших братьев и сестер, так как в этом возрасте у них нет теплой одежды по их размеру.
Многие дети были обречены так проводить время, дышать смрадным воздухом не только в период осенних дождей, но и в течение всей зимы до начала весны, когда от солнца растает снег и земля подсохнет и потеплеет.
Развлечением осенью были только свадьбы. Настоящее веселье бывало только у богатых, для кого свадебные расходы не падали бременем на бюджет. Но у тех, у кого подати были еще не уплачены, осень была еще печальнее. Недоимки обычно платили в ноябре.
Для этого в село приезжал становой пристав в сопровождении волостного начальства. По волости объявлялось, что в таком-то селе, в такой-то день состоятся торги имущества и скота хозяев дворов, не уплативших податных сборов. Воспрещалось продавать только лошадь, если она была одна в хозяйстве.