Но у меня и не было такого чувства к школьной форме. Она меня совершенно удовлетворяла, к тому же я о ней и не думал. По сравнению с крестьянской она была для меня скорее изысканной. Мне не приходилось сравнивать ее с чем-то другим, потому что для меня школьная среда, в которой я очутился была высшим обществом. Да у меня и не было случая проникнуть в другое общество.
Возрастного различия между нами и не чувствовалось. По правилу в школу принимали детей не моложе 14 лет. Мне было 16. Но были среди нас мальчики и 15 лет, а одному было даже 21. Этот великовозрастный парень, как и я, возымел желание « грызть гранит науки ».
Вот история этого парня. Отец его умер, и он жил с матерью, у которой он был единственным сыном. Мать, по его рассказам, была женщиной твердого характера и держала его в строгом повиновении. Она решила, что в его годы пора ему жениться и обзавестись семьей. Как он ни отказывался от женитьбы, мать заявила, что быть так, как она желает, и больше ни в какие рассуждения вступать не хотела. Приискала она ему уже и невесту, уговорилась с ее родителями, и был уже назначен день свадьбы. Видя, что матери ему не убедить, в один прекрасный день он убежал из « материнского дома ». Он знал о существовании низшей Конь-Колодезской сельско-хозяйственной школы : два мальчика из его села уже окончили ее, а два других готовились к конкурсу для поступления. Более 300 верст (320 километров) отделяли его от этой школы. Он проделал это расстояние частью зайцем по железной дороге, но чаще пешком. Придя в школу, он явился к управляющему школой и рассказал ему всю свою историю, не утаив и того, что он убежал из дома от женитьбы, от невесты и о своем страстном желании учиться. Управляющий был тронут его рассказом и дал разрешение преподавателю по ремеслам (он же был и заведующим мастерскими) принять его учеником в мастерские на полное содержание школы. Так, работая в мастерских, он готовился к конкурсу для поступления в школу. В год моего поступления, он и был принят в школу. Потому ли, что он был уже « слишком стар » или по каким-либо другим причинам, несмотря на его упорные усилия, наука ему давалась с большим трудом, и результаты у него получались плоховаты.
Я хорошо помню нашего законоучителя*, отца Андрея Никитина. Мы его очень любили, потому что он был добрый и к тому же снисходительный к нашим слабостям. Его снисходительность была, быть может, преувеличена и переходила границы дозволенного, но это не имело никаких неприятных последствий для нас. У него был особенный взгляд на дисциплину и на Закон Божий. Он нам не объяснял того, что было в учебнике, но беседовал с нами о вопросах, изложенных в нем. Благодаря этому методу преподавания, мы все усваивали лучше, чтб такое Закон Божий. Для него это было самое главное.
Спрашивая учеников, он никогда не ставил отметок в классной тетради. В этой тетради был список всех учеников класса в алфавитном порядке. Для каждого предмета было отведено несколько страниц, где ставились отметки за все письменные работы и устные ответы. Чтобы поставить среднюю отметку за семестр (их было два), о. Андрей руководствовался двумя принципами : первый касался общей характеристики ученика, второй — каждый ученик, будучи христианином, не мог получить менее 2 3/4 (на 5) по Закону Божию. Это была самая низкая отметка, которую он мог поставить. Поэтому-то никогда не было переэкзаменовок по этому предмету. Слабым ученикам не приходилось беспокоиться.
Здоровая местность, чистый воздух, регулярная жизнь, хорошее, хотя и простое, но достаточное питание, отсутствие утомляющей городской обстановки, вредной для души и тела, классные занятия, чередующиеся с умеренной разнообразной работой с ноября до конца апреля, выполнение всех сельско-хозяйственных работ во время полевого периода укрепляли и развивали наше тело. Общение с природой благоприятно влияло на мораль.
С неукоснительной точностью было распределено время нашей жизни, и в то же время в ней не было того однообразия, в каком проходит жизнь учащихся в других учебных заведениях.
Зимой мы вставали в 7 часов утра. Полчаса полагалось на приведения себя в порядок, полчаса на завтрак, а с 8-ми до 12 часов — классные занятия. Между 12-тью и 2-мя часами мы обедали и отдыхали, а с 2-х до 6-ти часов работа по нарядам, вне классов : одни в мастерских (столярной, слесарной, механической), другие — в кузнице, третьи — заняты разными сельско-хозяйственными работами : на току молотили, очищали намолоченное зерно ; в хранилищах перебирали корнеплоды и клубнеплоды, столовые и кормовые ; на скотном дворе и в конюшне ухаживали за скотом, на огороде подготовляли парники к ранней выгонке* в них всякой зелени, ухаживали за растениями в теплице.