Казаки появились со стороны реки, из-под горы и вдруг напали на народ, оттеснив его к Земскому Дому. Эти опричники*, забывшие, что их прадеды и прапрадеды отстаивали свою собственную вольность, как дикие звери ринулись на мирную толпу и стали ее стегать нагайками. Казаки вышибли из рук хоругвеносцев их святыню и повергли ее на землю, топтали конскими копытами.
« Изверги, кровопийцы, святотатцы* ! », кричали крестьяне. « Кому вы служите, избивая свой родной народ »... но озверевшие казаки не унимались и продолжали насилие.
« Вот как расправляются с нашей святостью государевы слуги ! », воскликнул один старик. « Кто это сказал ? », закричал казацкий офицер. Старик громко повторил свои слова, глядя в глаза офицеру. Тот нагнулся и выстрелил в него в упор из револьвера. Старик невольно уклонился, и пуля пролетела мимо уха, ударилась в стену, отбила осколок кирпича, который содрал кожу на его щеке. « Жаль мне, что офицер промахнулся », говорил потом старик, когда ему перевязывали рану, « хорошо умереть за великое дело »...
Толпа медленно отступала, она не дрогнула, оборонялась, как могла, но должна была уступить силе. Негодованию крестьян не было предела. Сколько раз они слышали и видели, как пользуется правительство военной силой для издевательства над личностью граждан, но надругательства над святыней поразило их. Никто из них и в мыслях не мог допустить, чтобы власти могли посягнуть на святыни. Что же это такое ? Значит ли это, что хоругви святы только тогда, когда с ними служат молебны за царя и его слуг ? Если же они в руках народа, как символ установления на земле мира и братства, то они перестают быть святынями. И когда безоружный народ борется против угнетения и нужды под покровом этих святынь, - то казацкие лошади топчут их. Допуская это, власти не считают их святынями.
К вечеру уже во всем округе говорили о событиях в городе. Деревни, точно ульи, кишели народом, целые толпы двигались по улицам, собираясь, то у той, то у другой избы, обсуждая поразительные дела.
Через день в одной дальней деревне, в избе крестьянина, который во время освобождения из тюрьмы заключенных выступал в первых рядах, собрались ходоки из соседних сел и деревень на совет — как быть, что делать ? Привезли на совет одну учительницу из города, чтобы и от нее выслушать о том как поступить.
Что же теперь делать ? С местными властями, видно, бесполезно раз-говоривать, они ссылаются друг на друга и на высшее начальство... значит, надо идти к высшему начальству, там закрепить народные права... Надо на Москву идти...
« Да разве нас там послушают ? » — « Как же не послушать-то ? Ведь сказано в книжках, что нас, крестьян, в России девяносто миллионов, рабочие того же требуют, чего и мы, господа-интеллигенты того же добиваются... Молодые девушки как львицы мстят тиранам за народ, жизнь свою отдают и геройски умирают за народную свободу, прав для народа добиваются. Права нам нужны, а без прав не добудем мы и земли ».
« До Москвы-то далече ! Когда это дойдем туда, по зимнему времени ? » « А что же разве разучились крестьяне по земле ходить ? Как при Степане Разине* ходили ? Как ходили при Пугачеве ? Ноги-то у нас, у русских мужиков те-же остались, только головы стали поумнее. А если головы поумнее стали, так и надо понимать, что товарищи говорят, которым повиднее это дело, да то, что в книжках сказано. »
« Да как же безо всего идти ? »
« С голыми руками не пойдешь, что говорить ! Ходили мы в Валуйки с хоругвями, да порастоптали их казаки ; на Москву пойдем с оружием ».
« А если войско против нас пошлют ? »
« Мы-то ведь сила, пойдем на Москву со всех сторон, через все волости, через все уезды, через все губернии, и всюду народ будет приставать к нам и пойдет с нами. Придем в Москву, там рабочие тоже восстанут... Они уже восстали в декабре, да за нами вышла задержка, мы их не поддержали... »
Учительница все молчала, все слушала, как рассуждали крестьяне ; наконец дошла очередь и до ее слова.
« ...Вот мы их тогда не поддержали... А что если теперь нас другие не поддержат ?... Нет, товарищи. Дело наше великое и трудное, так просто его не сделаешь. Мы пойдем на Москву тогда, когда сговоримся с другими волостями и губерниями, чтобы восстать всем дружно, как один человек. Поэтому отложим сейчас наш поход на Москву, а пойдем по всей земле русской с кличем. Есть у нас Всеобщий Крестьянский Союз, соберем все свои силы вокруг него и в условленное время выступим все сразу. Долгая нужна работа, упорная воля, без этого не осилим мы врага »...