Выбрать главу

Сидя в тюрьме Панина не знала, что за пределами ее стен шла борьба за ее освобождение. Жители квартала, где находился Народный Дом, подали петицию в Совет Народных Комиссаров, заполненную подписями, прося, чтобы им возвратили « их друга, творца их благополучия, женщину, которая столько сделала для них и их детей ».

Первое заседание военно-революционного Трибунала открылось 10-ого декабря. Публика набила зал до отказа, и не все могли войти туда. Когда она вошла в зал, вся публика встала и устроила ей шумную овацию.

Так как она отказалась от адвоката, ей позволили заменить его ее давнишним знакомым и сотрудником Я.Я. Гуревичем, директором гимназии и близким сотрудником Народного Дома.

Председатель Трибунала предложил желающим из публики выступить с обвинительной речью. Глубокое молчание воцарилось в зале. Председатель вынужден был дать слово защите. Гуревич встал и спокойным голосом, с достоинством сказал свое дружественное слово.

Один рабочий, Иванов, попросил слова. Его короткое выступление произвело эффект разорвавшейся бомбы и вызвало необыкновенное волнение среди судей.

Тотчас же был выпущен с обвинительной речью один из большевистских ораторов. Затем обвиняемой было предоставлено заключительное слово, в котором она подтвердила, что исполнила только то, что считала своим долгом перед страной. Она прибавила, что ее сердце преисполнено благодарностью после речи Иванова.

Суд удалился на совещание и, вернувшись, объявил, что « ввиду прежних заслуг обвиняемой » ей объявлялся только « общественный выговор » и предлагалась свобода при условии, однако, внесения « изъятой »из министерства и положенной в банк суммы. С.В. Панина отказалась от освобождения на таких условиях. Тогда ее снова вернули в тюрьму.

Публика устроила ей бурную овацию, люди аплодировали, руки тянулись к ней, был настоящий триумф.

Приближалось Рождество. Панина предложила тюремному начальству устроить для заключенных чтение с волшебным фонарем, принадлежавшим Народному Дому. Разрешение было дано.

Через десять дней после суда над ней, ее друзья собрали по подписке 93000 рублей ; первый рубль был внесен одним рабочим. Арестованная смогла покинуть тюрьму.

В тот момент, когда Панина уходила, большевистский комиссар тюрьмы спросил ее :

— Ну, а как же с чтением на Рождество ? Как быть ?

Панина ответила :

— Если разрешите, я с удовольствием приду к вам в день Рождества и устрою обещанное чтение.

Маленький, в кожаной куртке (которые носили все комиссары) и с наганом* за поясом, подошел к ней и поцеловал ей руку.

Увольнительное свидетельство из крестьянского сословия позволивший И. Столярову выписаться временно из него до окончания образования и дававший ему отсрочку для отбывания войнской повинности.

ЖИЗНЬ АВТОРА МЕЖДУ 1907 и 1953 г.

Так как воспоминания моего мужа остановились на 1907 г., профессор Петр Карлович Паскаль посоветовал мне прибавить несколько страничек за этот период.

Приехав во Францию после неудачи Революции 1905 г., мой муж был подавлен морально и истощен физически. По совету одного из врачей он уехал из Парижа в Тулузу, чтобы получить высшее образование. Там, благодаря щедрости графини Паниной, он смог поправить свое здоровье и получить диплом инженера-агронома, посещая в то же время лекции на Естественном факультете и выдержал экзамены по зоологии, ихтиологии, ботанике.

В 1914 г. вспыхнула первая мировая война. Будучи по своему характеру противником насилия, он решил поступить на курсы санитаров для фронта.

В конце 1916 г. он поехал в Россию, чтобы урегулировать свои обязанности по отбыванию воинской повинности. Комиссия нашла его негодным из-за его грыжи, и он был причислен к Центральному отделу по снабжению армии при Министерстве Земледелия.

Февральская Революция 1917 г. помешала ему возвратиться во Францию. При Временном Правительстве он служил в министерстве Земледелия. После Октябрьской Революции он был мобилизован и прикреплен к Народному Комиссариату Земледелия.

Страна была дезорганизована, продовольственного снабжения не хватало, населению были выданы карточки на определенный паек. Аресты и расстрелы без суда стали ежедневной действительностью.