Понять, куда я попала!
Кстати, а как меня зовут?
Мысленно усмехаюсь — ну, совсем тихо шифером шурша, крыша съехала вообще не спеша. Зовут меня Лизой — это точно, а вот где я — совсем другой вопрос. И какого дьявола здесь воняет восточными ароматическими палочками, или как их правильно называют?
Вишня! Ваниль!
О боги…
— А Вы уверены, что она очнётся? — внезапно спросили над моей головой.
— Уверена. Прислушайся, как она дышит — она уже нас слышит, — ответили ему.
Я с трудом разлепила глаза. Всё, можно выдавать медаль — интересно, сколько я в несознанке валяюсь, никто не подскажет, м?
— Как удивительно! — воскликнула женщина. — У неё амнезия при полном магическом выгорании! Как она выжила?
Какая магия? Какая амнезия?
Секта, что ли?
Взору предстали абсолютно белые палаты. Больница? Не-а, слишком всё… старомодное, почти что из восемнадцатого века. А ещё было очень холодно.
На меня взглянули тёмно-серые глаза.
— Здравствуй, соня, — поприветствовали они. — Ты как?
Кхм, конечно, к сим тучам прилагалось и всё остальное — симпатичная мордашка, серебряные короткие волосы, накаченная фигура. Но я заметила только глаза — ни у кого таких не видела.
— Пить… хочется… — сипло выдала я и закашлялась.
Как только залпом выпила два стакана родниковой воды, озвучила мысли:
— Жду объяснений.
Сероглазый паренёк переглянулся с кем-то за моей спиной, дождался согласия, по-видимому, и начал объяснять:
— Моё имя — Тарье Айнар Энген, а находишься ты в Ледяных Чертогах.
Точно — секта! Иначе быть не может. И имя у паренька какое-то странное, несколько на норвежское смахивает — этим "Тарье", я знаю, знаменитого биатлониста зовут, Тарье Бё. Кстати, стреляет так себе, а бегает — ух!
— Она не верит, — произнесла женщина и подошла ко мне. Седая, будто невозможно старая, глаза чёрные, как бездонные колодцы. Но на лице ни единой морщинки, а в уголках бледных тонких губ прячется улыбка.
Злорадная улыбка.
— Моё имя — Кирстен, я Главная Прорицательница Ледяных Чертогов, — улыбнулась она и присела на край кровати. Я непроизвольно отодвинулась от неё подальше. — Можешь звать меня Кирой. Я помогу тебе вспомнить.
— Что вспоминать? Я помню, кто я такая, где я живу, учусь — этого предостаточно. Всё остальное — сущая нелепица и ерунда, вы оба выдумываете и пытаетесь затащить меня в свою секту, так ведь?
Сложив руки на груди, перевела злющий взгляд на ржущего Тарье. Что я такого сказала?
— Тяжёлый случай, — вздохнул он, переставая смеяться, аки бешеный конь. — Только не говорите, что при таком потрясении она сможет нормально учиться и соображать.
— Сможет, — кивнула Кира, не отводя от меня пытливого взгляда. — Вот сейчас выпьет чего-нибудь отрезвляющего и сможет. А пока-а…
Она прикоснулась холодной ладонью к моему лбу, уж больно горячему в сих Ледяных Чертогах.
— Так, ментальный щит я восстановила, физический убрала. — Прорицательница встала. — И не советую выходить за границы монастыря, моя дорогая Мгла, не то не поздоровится.
Тарье и Кира ушли, оставив меня наедине с самой собой.
Голова будто медленно наливалась свинцом — такой тяжёлой она становилась. Волосы — седые, длинные, почти что прямые — потеряли блеск. Кстати, а почему они седые? Я же была русой!
Неужели эти двое правы?.. И почему они назвали меня Мглой?..
Я напряглась, попыталась вспомнить хоть что-то, но получила только черноту перед глазами.
Чёрт! Проклятье! Как не вовремя!
И… мне было страшно. Очень. Находится одной в белых палатах — ощущение появляется, будто в морг готовятся отвезти.
Не знаю, сколько я просидела, не двигаясь и стараясь не потревожить память, как прямо в голове раздался мужской голос — незнакомый, но жутко приятный:
"Эль? Эль, ты меня слышишь?"
О боги, кто это?
Я притянула коленки к груди и испуганно сжалась у изголовья кровати.
"Эль?"
Сие имя нравится намного больше данного мне Кирстен, но страха, тем не менее, нисколько не убавилось.
"Лиза, ответь, пожалуйста. Я же знаю, что ты здесь".
Взглянув зачем-то на потолок, тихо ментально ответила:
"Кто… Вы?"
На границе сознания — тяжёлое дыхание. А потом, когда шок у собеседника прошёл, он сипло выдохнул:
"Ты издеваешься?"
Я? Да никогда в своей жизни. Особенно без надобности.
"Если ты сейчас же мне ничего не объяснишь…"
Но его прервала Кирстен, ворвавшаяся в палату смерчем — разгневанным, седовласым, неудержимым смерчем.