Нахмурилась, поглядела на совсем не расстроившегося гнома, на злого Аттоне и сказала:
— Когда училась у мастера Тецуо.
Алекс, недоумевая, покрутил пальцем у виска, но, заметив мой пылающий взгляд, куснул его. Я победно улыбнулась. Мы ещё посмотрим, кто из нас совсем дурак.
Иккин подтолкнул меня вперёд и начал очень путанно объяснять:
— Откуда ты, Лиза, знаешь, что никакого вреда он тебе не причинит? Вдруг это оборотень, а ты, раз охотилась на них, знаешь, что ликаны не есть милашки. Вот так будешь уверена в его "доброжелательном отношении" к тебе и усё. Поминай, как звали.
Я скрестила руки на груди, наступила куда-то не туда и поскользнулась. Не упала, но ещё сильнее задрала подбородок, мол, вы мне не указ! Гном неодобрительно покачал своей рыжей головой.
— Ох, не ведаешь, что творишь, потом попадёшь куда-нить!
Я плюнула на этих вдруг сговорившихся между собой друзей и попёрлась вперёд. Но, зайдя за очередной поворот довольно запутанной дорожки, я вдруг наткнулась на плотное облако, безразлично витающее перед входом в ворота Надземных.
Лихневски догнал меня, решил покричать для верности, но его остановил мой вопрошающий взгляд и требовательный перст, указывающий на нечто.
— Это просто защита, как и та стена с прошением даров властям Лунных.
— А что здесь написано?
— Я не знаток Солнечного. Но Иккин знает, правда же?
— Ага! — сказал довольный собой Лунный. — Здесь написано, что врагам не место в Солнечной долине, ибо мы добрые и честные гномы. Вот так.
— И никаких "принесите это, принесите то"? Странно.
— Что странного-то? У этих, — гном кивнул на облако, постепенно растворяющееся в воздухе, — много других закидонов.
Я поперхнулась собственной слюной. Ни фига себе он словечки знает! И откуда ж только?
Нас пропустили. Если в Селене на нас особо-то внимания не обращали, то здесь, в Плиосе, мы были объектами всеобщего внимания. И нельзя сказать, что на нас смотрели с счастьем, радостью, добродушием и тому подобными благими намерениями — честно, было такое ощущение, что именно нашу троицу совсем не ждали. Вот совсем.
В отличие от Селены в Плиосе было очень мало света. Да, хоть они и любители "естественной красоты", но вот придумать, как они эту самую "красоту" в пещеры свои впустят, не смогли. Глубокие пещеры с высокими потолками и дубовыми дверями создавало впечатление: м-да, здесь точно жили пещерные люди, наподобие питекантропов и неандертальцев, но уж точно не такие умные горные и подгорные гномы и мы, хомо сапиенс собственными персонами.
Иккин справедливо решил не ехать к королеве Штрессен и повёз нас к своим родственникам. Да-да, мы тоже удивились. То, что в роду Подземного были такие, хм, "люди" нас порядком удивило.
Гном, проректор и дружок, кстати, отлично поладили! Они вспоминали какие-то истории, о которых я и слыхом не слыхивала (особенно истории учителей), над чем-то шутили, над чем-то смеялись. Мне особенно понравился случай на охоте:
— Решили мы, значит, охоту устроить, — отсмеявшись, сказал Лихневски. — Министры говорят, мол, давайте одни поедем, без женщин. Мне как-то неприятно стало — всегда с кем-либо из аристократичных семей ездили, всегда немного потакали им и помогали хоть кого-нибудь подстрелить, и тут на тебе! Без них! Но я, дурак, согласился. И вот, едем мы, едем, кони уже не только в мыле-пене все, их уже будто водой из нескольких вёдер сразу окатили. Внезапно на дороге появляется кабан — жирненький такой. И нагленький. Стоит и смотрит на нас, нечто вроде хвоста обмахивается. Я арбалет-то поднял, примерился и только решил выпустить болт, как эта животина даёт такую дёру от нас, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Кони притормаживают и ржут на весь лес, как ненормальные, мы их успокаиваем. И тут выходит к нам девушка, судя по отцвету зелени в волосах и коже — дриада. Смотрит на нас, головкой качает и говорит: "Эх Вы, а ещё король! Как же Вы могли без девушек поехать! Они ж единственные сейчас завизжали бы не своим голосом, а кабан к земле б припал, в страхе перед орущими. В таком случае Вы бы его пристрелили. А так… Да что с Вас взять! Все вы, мужики, на одно лицо! Вредные и скучные. Вечно пытаетесь от женского пола отбиться!" И, причитая, уходит дальше вглубь леса. Мы стоим моргаем, понять ничего не можем. В конце концов, возвращаемся мы с пустыми руками. И азарт весь, охотничий, пропал, и спать хочется. Глядь — опять эта дриада стоит. В руках держит кабана. Постояла, постояла, помялась с ноги на ногу да протянула на его тушку со словами: "Нате, держите, мне чужого не надобно!" С того момента мы никогда про женщин не забывали — слишком был велик страх опять дриаду разгневанную увидеть.