— Ирбис?
Его лицо резко переменилось, стало каким-то чужим и недосягаемым. Примерно таким, каким я видела его тогда, два года назад, пребывая в горячке. В первую секунду, когда он ворвался помогать.
Росс попятился к окну. Он… он был напуган не меньше моего.
— Росс? — Я не понимала его поведения. Он никогда не выглядел настолько… настолько… беспомощным.
— Извини, Эль. — Он вышел спиной вперёд на балкон. — От меня у тебя одни неприятности.
И плавно закрыл двери. А когда я уже выскочила вслед за ним, парня и след простыл.
Что это с ним? С чего бы он на себя все кары египетские принял? И меня бросил совсем одну. Друг, называется. На фиг, брошу всех и уйду в монастырь. Мужской. Потому что если я после просто откровенного предательства друга такая разбитая — то что будет после первого дня после расставания с любимым человеком? Правильно — ядерная война. Ах, да — косу тоже обрежу, надоела. Болтается за спиной, ненужная. А так парик кому-нибудь сошьют приличный. Рыжий. Кудрявый. А я "под горшок" подстригусь, утопаю куда-нибудь на Лысую гору под Киевом и буду Вия вызывать. О как! Начну изучать старославянские науки и стану наконец-таки чистой Русской ведьмой. Или вообще умотаю куда-нибудь в Чехию и получу диплом по специальности уже там.
Выдохнула и залезла обратно под одеяло, натянув то по самый нос. Не вовремя пришедшая на ум "Есаул, есаул, что ж ты бросил коня?" нагло мучала ажно до восьми часов утра. Потом она сменилась на давнее предложение из песни: "Чёрный ворон, что ж ты вьёшься над моею головой? Ты добычи не дождёшься!" Я ворочалась с боку на бок. Всё меня раздражало. То мешали обретённые острые уши, то волосы неприятно кололись, то гордость, противная и не вовремя проснувшаяся, мешалась. Благо, интуиция молчала, а я же её внимательно слушала, я же примерная девочка.
За завтраком, мило улыбаясь эльфам, гномам, другим расам и магам, приехавшим на три дня праздника, я строила из себя невинную овечку. Ларанель и Эл, изредка посматривая на меня, фыркали в салфетки, Полинка закатывала глаза, Алекс, Лихневски и ещё кто-то переводили заинтересованные взгляды с меня на веселившуюся Клариссу, сидевшую на соседнем от меня стуле. Та, к слову сказать, держалась просто великолепно — заливистый смех заставлял некоторых мужчин судорожно сглатывать, а женщин скрипеть зубами. Но сестрёнка, казалось, не обращала на это никакого внимания. И только я изредка ловила её откровенно хитрые взгляды, направленные чуть ли не на каждого представителя мужского пола.
Заметила настороженный взгляд Лаврентьева, повернула голову в его сторону, но не смотрела прямо. Мне достался лёгкий кивок, мол, всё хорошо и даже лучше. Я тут же вспыхнула и, удержавшись от желания бабахнуть кружкой с горячим и ароматным кофе по голове брата-близнеца, чинно встала из-за стола. Поля рядом нахмурилась — я ничего не съела. Однако на мимику подруги я не обратила ни малейшего внимания, присела в реверансе, жестом остановила поднявшуюся было Лаврентьеву и покинула собрание. Шорох юбки, которая была непозволительно коротка даже для стимпанковского двадцать первого века, отвлёк меня от созерцания вытянувшихся лиц собравшихся.
А потом, попросив Алекса о тренировке, я переоделась в зауженные книзу чёрные брюки, белую блузку с широкими руками и завязочками у запястий и чёрный же удлинённый жилет. Из расстёгнутого белого воротничка-стоечки выглядывала гранатовая подвеска-цветок. На голову я позволила себе надеть серебряную ветку арбормагнолиа, в полтора пальца шириной — знак, что я действительно наследная араннэль Аррен Эллонд.
На мощёную площадку вышла без меча — я привыкла так делать, тренируясь с проректором. Мягкие эльфийские сапожки, подаренные Ираном, приятно облегали ногу. Я впервые в жизни была уверена, что красива. По-настоящему красива. Без всяких там тушей, подводок и теней.
Поклонилась другу, одетому во всё коричневое. Как же ему идёт этот цвет. Мы начали. Лёгкие, скупые движения — разогревались. И, когда все заметили, что происходит нечто интересное, я нанесла первый выпад: крутанувшись на мыске, каблуком на другой ноге с разворота попыталась ударить Алекса в сонную артерию, но он схватил меня за лодыжку. Дёрнув на себя, он практически повалил меня, если бы не помешала моя приобретённая грация, выработанная на его же уроках. В момент, когда я почувствовала, что мою ногу хотят вырвать из положенного ей места, я встала на руки и без усилия выполнила заднее сальто-мортале. Среди наблюдающих пронёсся единый вздох удивления.
Мы носились с братом-близнецом по площадке, как угорелые. То тут, то там можно было увидеть тройное заднее сальто в его исполнении, или несколько поочерёдных ударов ноги с разворота в моём. Наконец-таки нам эта беготня надоела.