Я встала на ноги и оглядела четвёрку элементалей. М-да…
Лас, огненноволосый, красноглазый и живой, как огонёк, танцующий на угольке, показывал мне все свои тридцать два. Касс, почти прозрачная из-за стихии, благодаря которой создана, сероглазая блондинка, прикрывала рот ладошкой в надежде не рассмеяться в полный голос. Ллина, эта синеволосая и синеглазая бестия, очень сильно смахивавшая на моих знакомых русалок, игралась с водяной сферой. А Кея, темноволосая, темноглазая, была во всём квартете идеалом спокойствия, в котором водятся ещё те черти.
— Как вас занесло в Лихостенье?
— Мимо проходили, — перебросила мне сферу Ллина. — Решили помочь. Ты против? — И поставила на меня свои невозможно васильковые глаза, умудрившись вложить в них столько разных чувств, что я тряхнула головой. Появилось ощущение, будто ледяной водой из ушата окатили.
— Нет, не против. — Ну, что ещё тут скажешь?
Четвёрка обрадовалась, по их лицам было видно — всё, приехали, экстаз. Вспомнив, как познакомились, самой смешно стало: после того, как мне воткнули в ухо серёжку-шута, к нам домой через зеркало-портал заявился вот этот квартет, искавший пропавшего монстра-элементаля. Когда они с абсолютно серьёзными лицами выслушали мою историю того происшествия, Лас и Ллина расстроились и предложили выпить чаю. Но отдохнуть у них не получилось — едва не разгромив всю кухню (искали чай, а он, в пакетиках, на столе лежал), мне пришлось оказывать экстренную первую помощь пострадавшим — Кассандра умудрилась обжечься, коснувшись горячего бока электрочайника. Короче, смех и грех.
С того дня они частенько захаживали ко мне в гости, по старой-доброй памяти, но последние два года от них ни слуха ни духа.
Сейчас, смотря, на счастливые мордашки знакомых, мне не особо хотелось их огорчать. Пришлось.
— Ребят, правда, я счастлива вас здесь увидеть. — Пожевала губами. — Но мне надо идти дальше самой. Одной. Можно?
— Ни в коем случае! Что за дребедень ты говоришь? Ты одна никуда не пойдёшь.
— Но…
— Никаких "но". Мы идём с тобой.
Часа через два (плюс-минус с десяток минут) мы окончательно выдохлись. Вода в бутылке, как ни крути, кончилась, а мы попали в настоящую легенду Лихостенья — его пустыню. И ведь прекрасно знаю, воображение у меня — ого-го! — и всё это огромный пустяк, но жара была явно настоящая, и песок шибко горячий. Да и элементали как-то подозрительно молчали и всё больше отставали от меня, будто им кто-либо мешал.
Мои кроссовки спустя пару минут ходьбы по нему задымились и спрятались в рюкзак, часть футболки перекочевала на голову, спасая многострадальную от солнечного удара, но предвещая тепловой, коса была превращена в шишку и спрятана под импровизированный тюрбан.
Я в очередной раз выдохнула через рот и остановилась. Обернувшись, поняла, что элементалей выкинули из Лихостенья — либо их тупо не пустили в пустыню. Мда-а-а, даже прилечь негде — сразу в жареный шашлычок на собственном соку превращусь. Пританцовывая на месте, я заглянула в рюкзак и нашла там только чистый синий платочек. Не густо, даже пот, струящийся по лицу, не вытрешь.
— А ты, Лиз, вспомни, — вновь стала разговаривать я сама с собой, — книгу "Бегущий по Лабиринту", вторую часть. Томас с друзьями тоже по пустыне шатались, Жаровне, кажется? И ничего, выжили, хоть и с потерями в конце.
Я двинулась дальше, утопая по щиколотку в песке и обжигая ноги до волдырей. В голове царствовал Хаос, мысли окончательно перепутались. Сил не было. Короче, полный абзац.
Кляня книжку на чём свет стоит, я упала на коленки, обтянутые джинсовой тканью, и заныла. Затем резко несколько раз вдохнула и выдохнула, погрузила пальцы в песок. "Главное — не сдаваться", — билась в мозгу красная мысль на жёлтой бегущей строке. Мои собственные тараканы-мутантики (инопланетяне, то бишь) развернули яркие плакаты с надписями "Мы в тебя верим!" и "У тебя получится!". Ага, помирать не хотите, вреднючки? Так, что-то я в последнее время в траурные мысли скатилась… надо срочно реанимироваться. Давай, Аррен Эллонд, думай о хорошем! О солнышке, о травке, о песенках и кострах, о Красной Площади, которую ты так сильно любишь! О плеере и телефоне, планшете и компьютере, кои застаиваются без тебя! О котах своих сиамских! О старом Сашке!
С такими не то мрачными, не то веселящими мыслями я поднялась и на негнущихся ногах пошла. Но недолго я держалась — единственная мысль об одиночестве моем подкосило мою уверенность. Как она в мою голову попала, понять не могу. Лихостенье давит на мою нежную психику? Да, возможно. Уничтожить бы его, да только невозможно. Не того я уровня — была бы Демиургом, богом, вот тогда бы отыгралась, а так — пустое дело.