Лава кончилась, но ощущение её присутствия осталось. Я не могла ни дышать, ни говорить. Беспомощно я закрыла глаза в попытке успокоиться — не помогло.
— Подруга, ты меня пугаешь. — Лаврентьева потрясла меня за плечо, и я распахнула глаза.
Вдруг из-за ближайшей сосны (в этот раз я очутилась где-то в тайге) мне навстречу вышла маленькая желтоглазая девочка лет шести-семи. В белом платье до колен, с венком из трав на блондинистой голове, она подошла ко мне и, протянув ручку вперёд, коснулась моего посоха-копья. По нему тут же прошёлся иней, руны на острие заблистали синим светом.
— Я знаю тебя, — шепнула я, чувствуя, как воздух наждаком надрал горло.
Это была она — та самая девчонка, умирающая в моём видении.
Как она здесь оказалась?
Кто она?
Почему она?
Зачем она?
Девчонка подняла на меня невинные глаза и стала подходить ближе — медленно, завораживающе, будто пытаясь остановить меня и заставить подчиниться себе. Я почувствовала жгучую боль в горло, и так саднившем с невероятной силой. Алекс, как будто поняв что-то, рванулся к девочке, но та откинула его, даже не прикасаясь к парню. И тогда желтоглазая заговорила:
— Я Тень Прошлого, — запросто призналась она, гордо приподнимая подбородок. Наша троица застыла. — Я — это всё, что осталось от Аннет Стихийус. Я мечтаю восстать из мёртвых и отомстить тем, кто убил меня. — Тень чуть прикрыла глаза: — Вот только это у меня получится лишь при одном условии — мне нужна твоя сила, Илзи.
А я увидела.
От Хранительницы Призрачной Стены веяло северным сиянием и освежающей голубой прохладой. Хотелось подойти поближе и завернуться в сей клубок чего-то зимнего. Полинка — надёжная и преданная, я и так это знала, но сейчас всё будто стало на свои места. Я могла на неё положиться всегда, даже будь я на гильотине (чур меня! Чур!).
Тень была полностью чёрная, ненавидящая. Это вызывало не просто отторжение — желание убить её саму.
А вот от Алекса я отпрянула. Да и вы наверно догадались — именно он был отмечен ярким алым цветом с примесью огненных оттенков.
— Ты! — чересчур хрипло выдохнула я и скривилась от противного привкуса крови, наполнявшего все мои внутренности.
Поля посмотрела на брата так, будто первый раз его увидела. Так-ак, раз сестра не в курсе, то удивляться нечему.
— Так и знал, что ты испугаешься, узнав правду. — Алекс усмехнулся. — Да, Илзиэль, я и есть тот самый ветер-Тёмный, с которым у тебя договор Кхашена, моего отца.
Подруга откровенно презрительно смерила взглядом брата. Она не поверила.
— Ты, наверно, умом тронулся. — Она уверенно кивнула. — Я не могу быть дочкой этого гада.
— Извини, сестрёнка, но против родственных связей ну никак не попрёшь.
— Вот всегда знала, что ты, мой дорогой, ещё та свинья. — Полинка сплюнула. — Но чтобы настолько?!
Минута молчания.
— Вы правы, ребята, я каюсь.
Он внезапно произнёс какое-то заклинание.
Тень Прошлого тут же закричала не своим голосом и… пропала. Вот только Алекс выглядел неважно.
— Братишка? — Полина резво подскочила к нему.
Тот криво улыбнулся. Я поняла, что за заклинание он прочитал.
Аннет вселилась в него.
Глава шестнадцатая. Выпускной
Какова цена — таков и вкус вина.
Я хотела сходить на выпускной, да. Теперь, осмотрев мои "ранения", Эллонд и Ричард закрыли меня в квартире Нели Владимировны ещё на неделю, сказав, что пока не вылечусь — не видать мне Университета Магических Искусств. Я не растерялась и выдвинула свои условия — мне в помощницы пришлют Лееску, дабы мы с Полей против одного Тёмного не справимся, пусть он и смывался порой в неизвестном направлении.
Лаврентьев рассказал и сознался. Узнали мы вот что: лет эдак пятнадцать назад по московскому времени проснулся свет мой Александр посреди ночи от кошмара. Ему приснился чёрный замок под землёй, окружённый рвом с магмой. Из самого верхнего окна замка светил свет, туда-то сомнамбула Алекс и пошёл. Лишь подпрыгнув, он сразу оказался там, внутри такого же чёрного кабинета. Когда Ал более-менее успокоился, голос из темноты промолвил: "Здравствуй, сын!". Сомнамбула Алекс закричал не своим голосом и проснулся. Вот только проснулся он, вспомнив всё, что от него скрывали: ведь ему уже тогда было восемнадцать! Память ему и его сестре стёрли и отправили в наш мир. Зачем — не знают сами.