— А у Билла Гейтса защищены?
— 146-ю можно предъявить?
— Да, уже взял короткоствол и побежал бороться за Правду.
— А новый закон на тему авторских прав никак в таких случаях не помогает?
— Кому?
— Ну, например, вот переводчику Гоблину и автору рецензии Экслеру.
— Мне — нет.
— Дмитрий Юрьевич, поражаюсь Вашей терпимости. Прочел посты трехлетней давности, так там целая борьба баранов с каменной стеной (стена — не Вы). Я, конечно, понимаю, Вы человек бывалый, Вас это дико забавляет (меня, кстати, тоже), но предел наплыву идиотов-то будет?
— Нет, этого не может быть.
— Дмитрий Юрьич, а ты читал, что про тебя писали в очень умном переводческом журнале «Мосты»?
— Бумажный, интернетный?
— Я ужаснулся маразму серьезных людей. Жадными, видимо, не только дети бывают.
— Это вместо того, чтобы фильмы нормально переводить.
— Главный объективный упрек там в отсутствии школы и стилистической невыдержанности переводов на примере перевода «Шрека». И еще есть ремарка от Загота, который в общем Д.Ю. хвалит, но заявляет, что Гоблин, как переводчик, не должен устанавливать языковые нормы. Ничего ужасного в этом нет. Частное мнение профессионала.
— Никто не устанавливает языковые нормы. Другое дело, что когда выпускники языковых вузов переводят «мы сделали это», «срань господня» и прочий бред — точно так же начинают говорить и зрители. У меня подобных словесных оборотов нет, и мои языковые нормы — разговорная речь тупого быдла, каковым я являюсь.
— Еще бы! Вот его и коробит — быдло свои языковые нормы интеллигентным переводчикам навязывает! Вот был бы ты приятно пахнущий образованный Губерман, то и тебе бы можно было, как светлому человеку, в переводах пикантно материться. А так какой-то мент с претензиями, фи-фи, моветон!
— Деваться некуда — так и есть!!!
— Дмитрий Юрьевич, разрешите не согласиться! «Срань господня» — это уже классика. Тут уж никуда не денешься.
— Земляк, ты не болен, нет?
— Дмитрий Юрьич, а как ты защищаешь свои права интеллектуальной собственности?
— Как все.
— Дмитрий, а чему ты так удивился, когда увидел диск?
— Покажи пальцем, где написано, что я удивился, «когда увидел диск»? И где написано, что я его увидел?
— Дмитрий Юрьевич, а все — таки как Вы относитесь к творчеству Экслера?
— Камрад, я уже в том возрасте, когда интересует только свое т. н. творчество. На чужое просто не остается времени.
Перевод «Острова Сокровищ»
13. 01. 2008
С мест сообщают:
Одного из персонажей, Израэля Хендса, Н. Чуковский почему-то называет вторым боцманом, хотя на корабле обычно бывает всего один боцман, и его помощник именуется боцманматом (он же старшина 2-й статьи и старшина шлюпки). При описании содержимого сундука Билли Бонса в главе III упоминаются «два компаса в медной оправе». Автор же имел в виду не что иное, как циркуль-измеритель, отделанный бронзой. Носовые фигуры переводчик как-то, я бы сказал, легковесно называет «фигурками на носах кораблей», словно речь идет о небольших статуэтках. Он по-сухопутному именует кока — поваром, штормовые шпигаты — водосточными желобами, туманный горн — корабельной сиреной, топсели — верхушками парусов, переборки — перегородками, шлюпку-четверку — яликом или, хуже того, челноком, световые люки — иллюминаторами, подвесную койку — гамаком. Выбленочный узел он вольно переиначивает в какой-то несуществующий «мертвый», тесак — в кортик или кинжал, шкафут — в палубу, гакаборт — в просто борт, а летучий кливер называет полощущимся кливером. В тексте встречаются и такие безграмотные с морской точки зрения выражения, как «ростры бьются о блоки», «наматывать канат на шпиль», «править к ветру» и т. д.
Приведем и другие примеры. В главе X читаем: «И держали на юго-юго-запад. Дул ровный ветер на траверсе. Море было спокойно. «Испаньола» неслась по ветру, иногда ее бушприт обрызгивали волны». С точки зрения морской терминологии грамотнее было бы написать так:
«Мы лежали курсом на зюйд-зюйд-вест, имея устойчивый бриз с траверза. Море было спокойно. «Испаньола» все время раскачивалась, то и дело зарываясь бушпритом в воду». Или вот: «Редрут покинул свой пост в коридоре и прыгнул в ялик. Мы подвели его к другому борту, чтобы взять капитана Смоллетта». В оригинале же сказано следующее: «Редрут покинул свой пост на кормовой галерее и спрыгнул в шлюпку. Мы подвели ее под подзор кормы шхуны, чтобы капитану Смоллетту было удобнее в нее спуститься».