При подготовке наступления осенью 1943 года командование Черноморской группы войск возлагало серьезную задачу на один кавалерийский корпус и туда была послана оперативная трибунальская группа для срочного рассмотрения дел, в состав которой я вошел в качестве секретаря. Корпус в это время дислоцировался далеко в горах, в условиях плохого снабжения продовольствием и боеприпасами. Для обеспечения бесперебойного снабжения необходимо было построить мост через бурную горную реку. Мост пытались строить несколько раз, и река тут же сносила его. Тогда командир корпуса приказал снять с передовой штрафной батальон и поручить ему построить мост. Мост надо было строить в ледяной воде. Штрафникам было объявлено, что если они построят мост, который река не снесет, то их батальон перестанет быть штрафным и ему присвоят обычный номер.
Командир корпуса распорядился не ограничивать выдачу штрафникам водки. После получасового пребывания в ледяной воде бойцы выскакивали на берег, накачивались водкой без ограничения и вновь отправлялись в ледяную воду. Несколько раз у них ничего не получалось. Но все же в конце концов им удалось построить мост, который река не сорвала, и по этому мосту смогли пройти автомашины с необходимыми грузами и артиллерия.
Командир корпуса в торжественной обстановке на берегу реки у моста объявил о том, что батальон перестает быть штрафным и ему присваивается обычный номер. Каждый из штрафников признавался искупившим свою вину. Для этого были основания в законе. Осужденные направлялись в штрафной батальон по приговорам Военных трибуналов в соответствии с примечанием 2 к статье 28 Уголовного кодекса РСФСР 1926 года, а во втором абзаце этого примечания говорилось, что в отношении военнослужащих, проявивших себя в составе действующей армии стойкими защитниками страны, допускается по ходатайству соответствующего военного начальства освобождение от назначенного ранее наказания по определению суда, вынесшего приговор. Все это было позже оформлено, но нужно было видеть этих людей, когда генерал читал приказ о том, Что они больше не штрафники. Для всех этих людей это было второе рождение, ибо штрафбат и смерть были слова-синонимы.
Однако длительное пребывание в ледяной воде не могло пройти бесследно для строителей моста. Было ясно, что многих из них ждут неизлечимые заболевания, а то и смерть.
В военном трибунале 36-го района авиационного базирования
Меньше года был я секретарем Военного трибунала 36-го района авиационного базирования. Это был конец 1942 и начало 1943 года. Наш район включал батальоны аэродромного обслуживания от Адлера до Сухуми, входил в 5-ю Воздушную армию. Авиационные соединения этой армии были заняты в тот период бомбежкой Украины, оккупированной немцами. На Украину они летали с кавказских аэродромов. Штаб нашего района и соответственно Военный трибунал находился сначала в селе Верхние Мерхеули около Сухуми, а потом в Новоафонском монастыре. Для рассмотрения дел состав нашего трибунала курсировал от Адлера до Сухуми. Дела рассматривались на аэродромах, где базировались авиационные полки, а иногда судили и военнослужащих из батальонов аэродромного обслуживания.
Летчики проявляли героизм в каждом боевом вылете. Самолеты возвращались с Украины после выполнения задания с пробоинами, с висящими кусками обшивки, с серьезными повреждениями. Казалось удивительным, как этот самолет смог дотянуть до своего аэродрома, и уж совсем нельзя было себе представить, что он сможет когда-нибудь снова подняться в воздух. Но самолетов не хватало, и техники в полной темноте, ибо светомаскировка соблюдалась строго, приводили их в порядок, латали, подклеивали, ремонтировали. Спустя несколько часов самолеты снова поднимались в воздух и летели снова бомбить Украину, оккупированную немцами.
Казалось бы, кого же было судить в авиационных подразделениях, когда люди проявляли героизм, выдержку, сноровку, техническую смекалку и взаимную выручку.
Но еще до службы в авиации я слышал армейское выражение: «Там, где начинается авиация, кончается порядок». Так любили говорить в пехоте, завидуя то ли повышенным авиационным нормам питания, то ли престижности летной службы. Познакомившись с авиацией, я быстро убедился в справедливости слов об отсутствии в авиации порядка. Хотя самолетов не хватало, потери самолетов из-за нарушения авиационных правил на своих аэродромах иногда превышали боевые потери. С этими нарушениями было связано много трибунальских уголовных дел. В эксплуатации тогда были ЯКи и ИЛы — самолеты конструкции Яковлева и Ильюшина. Конструкция у самолета ИЛ-10 была такова, что в полете пилот имел в пилотской кабине достаточный обзор для наблюдения. Но при передвижении по аэродрому пилот не имел обзора. Поэтому были частые случаи, когда пилот задерживался с передвижением по аэродрому, за это время менялось расположение самолетов на летном поле, и один самолет при маневрировании натыкался на другой. Часто удар приходился по бензобаку, происходил взрыв и пожар. Приходили в негодность или получали повреждения оба самолета, а иногда наносился ущерб и пилотам. Это происходило из-за нарушения инструкции, требовавшей, чтобы пилот перед самым маневром на аэродроме лично высунулся из кабины и убедился, где расположены на летном поле самолеты.