Женские кадры секретарей попадали во фронтовые военные трибуналы и в организованном порядке. Военкоматы в тылу производили мобилизацию девушек на фронт для службы в военных трибуналах. Когда группа таких девушек прибывала в Военный трибунал фронта или Военный трибунал группы войск, туда приезжали председатели трибуналов дивизий и армий выбирать себе секретарей. Это были своеобразные смотрины.
В каждой дивизии штат военного трибунала состоял из двух человек: Председателя трибунала и секретаря. Заседателей для слушания дел и обслуживающий персонал брали из войсковых частей. В штатном расписании было напечатано: «Секретарь (жен.)». Слово в скобках, естественно, было сокращением от слова «женщина», но председатели трибуналов трактовали эти три буквы по-другому, добавляли к ним букву «а» и получалось слово «жена». Поэтому председатели трибуналов дивизий выбирали себе на этих смотринах не просто секретарей, а полагающихся, как они утверждали, по штатному расписанию жен, а точнее ППЖ.
Условия для поддержания брачных отношений между трибунальскими мужчинами и ППЖ были сложными. Беспрерывная смена места расположения, нахождение все время на людях, отсутствие возможности для уединения. Проще было в Военных трибуналах армий, находившихся в обороне, или в Военных трибуналах оборонительных районов, когда трибунал долго находился на одном месте, имел соответствующее помещение.
Подполковник юстиции Островский был Председателем Военного трибунала 12-ой армии. Он имел ППЖ, которая опекала Таню из Краснодона, о которой уже шла речь. Хотя ППЖ были явлением весьма распространенным и все об этом знали, не официально это осуждалось. Особо нетерпимо относились к этому моралисты из политорганов. И вдруг чрезвычайное происшествие: мало того, что у Островского ППЖ, но внезапно у него пропал партийный билет. В условиях фронта это считалось сверхчрезвычайным происшествием.
Искали этот билет везде и всюду. Искали даже в трибунальских делах. Но искать в делах было бесполезно, их Островский никогда в руки не брал. Изучением дел, подготовкой приговоров занимались только подчиненные ему члены трибунала. Куда делся его партийный билет, так и не удалось выяснить. Специальная комиссия Политуправления армии рассматривала его персональное партийное дело. Но Островский, очевидно, имел высоких покровителей. Он получил партийное взыскание, но остался в партии и в прежней должности Председателя трибунала 12-ой армии.
Когда 12-ая армия отступала с Украины в район Туапсе и там был создан туапсинский оборонительный район, трибунал 12-ой армии был преобразован в Трибунал Туапсинского оборонительного района и его председателем остался Островский.
Трибунал разместился в стандартной квартире обычного дома в пригороде Туапсе. В этой квартире одна из комнат была кабинетом Островского, где он и ночевал. В нашем трибунале, помимо офицерского состава, женщин — секретарей и машинисток, было четверо пожилых солдат, обслуживавших трибунал. Они топили печи дровами, паковали и отправляли корреспонденцию. Это были добрые, хорошие люди, дорожившие легкой службой в трибунале. Как-то поздно вечером все работники трибунала, включая председателя, сидели в одной из комнат и беседовали. ППЖ председателя со всеми не было. Она лежала на диване в кабинете председателя и ждала его прихода. В кабинете было темно. Вдруг в кабинет кто-то вошел. ППЖ решила, что это председатель, вскочила с дивана и бросилась целовать вошедшего. Но это был не председатель, а солдат, который занес вязанку дров для печки. Когда к нему бросилась ППЖ, то дрова рассыпались и смущение было и с той, и с другой стороны. Солдат быстро вышел, но на следующий день рассказал мне об этом эпизоде. Рассказал он об этом позже и другим. И вскоре о том, как рассыпались дрова в кабинете председателя трибунала, знали все.