Аннотация

Анатолий Иванович Спраговский (1925- 1993) в период реабилитации конца 1950-начала 1960 годов работал следователем Томского управления КГБ и по долгу службы занимался реабилитацией многих сотен томичей, репрессированных палачами из НКВД в 30-40 - е годы. В 1989 г. впервые откровенно рассказал о своей работе в качестве следователя КГБ в 50-60 –е годы и своем неожиданном увольнении из ведомства, ставшего правопреемником зловещего НКВД. Причем рассказал об этом не узкому кругу слушателей, а дал согласие на публикацию своих воспоминаний в ряде местных газет. В течение нескольких месяцев 1991 года его воспоминания под рубрикой «Записки следователя КГБ» привлекали внимание читателей. Их читали, обсуждали, ибо он первым стал говорить о репрессиях 30-х годов, не скрывая имен фальсификаторов и палачей.

В 1993 г. А.И. Спраговский внезапно скончался, и рукопись его воспоминаний осталась незавершённой. Но и то, что сумел сделать этот человек, достойно нашего уважения. Тем более что это сделал человек, который нашел в себе мужество не только поступиться «честью мундира» бывшего сотрудника советских чекистов, но и откровенно рассказать о том, как он стал работать в этом ведомстве, своем участии в ряде процессов, организатором которых были чекисты его поколения.

В его записках довольно подробно прослеживается эволюция взглядов и самого автора. Эволюция от послушного исполнителя чужой воли в качестве следователя КГБ до человека, посмевшего открыто выступить против своего начальства, замешанного в фальсификации ряда политических дел. В своих записках он довольно подробно и откровенно пишет о своей службе в качестве сотрудника МГБ в первые послевоенные годы и своем участии во многих неблаговидных делах, однако всё же главным делом его службы в управлении КГБ стали годы, связанные с процессом реабилитации жертв репрессий тридцатых годов.

Именно в ходе этой работы А.И. Спраговский лично убедился в огромных масштабах народной трагедии, жертвами которой были ни в чем не повинные люди. В ходе процесса реабилитации ему приходилось допрашивать не только жертв произвола, но и их палачей, которые в то время занимали довольно высокие посты и должности.

Как известно, процесс реабилитации шел тогда выборочно, в строгой секретности и касался только тех лиц, родственники который обращались с заявлениями о пересмотре их дел. Другие дела, также явно сфальсифицированные, лежали без движения. О том, что это была реабилитация половинчатая, А.И. Спраговский вскоре смог убедиться лично.

Где-то в 1956 году, как он вспоминал, он пересматривал дела на работников партийного аппарата по связям с Эйхе, бывшим вождём сибирских большевиков. Изучив эти дела, он позволил выразить в то время сомнение в обоснованности обвинения Каменева и Зиновьева...Тут же по доносу одной работницы УКГБ он был вызван «на ковер» к начальнику управления С.А. Прищепе и в присутствии ряда руководящих работников получил разнос. Начальство обвинило его в том, что он не разбирается в политических моментах происходивших событий, искажает вопросы политической борьбы в партии и с врагами народа. За первым недовольством вскоре последовало новое...

Изучая множество архивно-следственных дел, из них он узнал много того, от чего волосы становились дыбом, а в венах стыла кровь. Самое поразительное для него было то, что среди многих фамилий фальсификаторов он обнаружил фамилии его непосредственных начальников, высших функционеров горкома и обкома партии, других известных и уважаемых в то время людей. В таких условиях работы группа по реабилитации оказалась "островом" во враждебном море. К концу 1959 года в распоряжении работников следственного отдела накопилось много компрометирующего материала в отношении названных выше руководителей Управления, и следователь Спраговский решил им дать бой. На одном из партийных собраний он открыто выступил по этому поводу и потребовал принятия к ним строгих мер вплоть до увольнения из органов КГБ и исключения из партии.

Это был бой, подобный бою Дон Кихота с ветряными мельницами. Сразу же после собрания он был приглашен в кабинет начальника Управления Прищепы, где уже сидели все высокопоставленные фальсификаторы, и был обвинён в клевете на руководящий состав КГБ и охаивании старых чекистских кадров. Тут же вскоре было проведено партийное собрание, на котором было рассмотрено «персональное дело» А.И. Спраговского. Тогда ему был объявлен «строгий выговор» с занесением в учетную карточку, а затем, не откладывая дела в долгий ящик- увольнение из «органов»: в апреле 1960 года он был уволен из органов KГБ.

В дальнейшем А.И. Спраговский работал старшим следователем прокуратуры Томска, а после, преодолев многочисленные козни бывших своих начальников и их друзей, трудоустроился на режимное предприятие в Томске-7, где проработал последующие 27 лет. В начале 90-х годов на волне перестройки и гласности он поставил предпоследнюю точку в своей борьбе с системой. Это было его заявление в первичную парторганизацию цеха № 20 Сибирского химкомбината о своём выходе из партии. Последней точкой в его многолетней борьбе с системой, частью которой он также был несколько десятилетий, стали его «Записки следователя КГБ», к большому сожалению, не завершенные.