– Вопросы мне понятны. Других вопросов пока нет. Тогда идём!
– Александр Тихонович, чуть было не забыл, – сказал я, шагая по коридору больницы в сторону кабинета врача Евгения Ивановича. – Немаловажный факт: посмотри, пожалуйста, у девчонки на затылочной части головы я заметил кровоподтёки и, кажется, там рана. Обследуй! После я официально назначу судебно-медицинскую экспертизу, но я должен знать предварительно.
– Я все понял, Рудольф Васильевич. Ты хоть в общих чертах можешь обрисовать событие?
– Александр Тихонович, я бы с удовольствием, но, к сожалению, в данный момент не могу. Сам толком ничего не знаю. Могу только сообщить, что мы с женой сегодня рано утром нашли её в ущелье в сорока километрах отсюда.
– Теперь мне понятно, почему у тебя такой вид. Прости!
– Чего там, проехали.
– Ты меня заинтриговал, Рудольф Васильевич. Я от тебя не отстану. Расскажешь?
– Расскажу, конечно. Иначе какой же я тебе товарищ. Только не сейчас. Ты все равно не поверишь. Все, мы пришли.
Зашли в кабинет Евгения Ивановича, но его там не было. Медсестра сказала, что Евгений Иванович до сих пор в реанимационной. Мы в спешном порядке направились туда.
– Александр Тихонович, я тебя и Евгения Ивановича буду ждать тут в коридоре. Хорошо?
– Хорошо. Жди. Как освобожусь, сразу к тебе.
Оставшись один в коридоре, я обвёл взглядом коридор, ища место, где бы присесть. Увидев скамейку, одиноко стоящую недалеко, направился туда. Подойдя к ней, сел. В коридоре, кроме меня, никого не было. Усталость, переживания разом навалились на меня, и я решил прилечь. Перед глазами возникли картины утреннего дня: поездка в хутор Зайцев, туман, голая женщина, внезапно появившаяся перед машиной, а после зовущая в ущелье, девчонка, лежащая под камнем без признаков жизни… Постепенно картины стали расплывчатыми, а потом вовсе исчезли. Я погрузился в сон.
Проснулся от голоса, который мне показался знакомым. Я открыл глаза и не понял, где нахожусь. Глазами повёл сначала по потолку, так как лежал на спине. После взгляд перевёл на дверь, расположенную в нескольких метрах, и надпись «Реанимационная». Не успел ничего подумать, перед моими глазами предстала медсестра Ирина. В её больших голубых чистых глазах я заметил тревогу и ещё больше озабоченность.
– Ты что тут делаешь, Рудольф? – вдруг я услышал её мягкий приятный голос. – Тебе плохо? Вид у тебя неважный, какой-то замученный, болезненный. Ты что, заболел? Почему лежишь тут, на скамейке? – не умолкая трещала она, присаживаясь на скамейку.
При взгляде на неё почему-то перед моими глазами всплыли картины знакомства с ней: года два назад я расследовал дело о краже дефицитных товаров из пошивочной мастерской. За несколько месяцев эту мастерскую дважды обворовывали, но на след преступников никак не удавалось напасть. Мастерскую сторожили сторожа, но после каждой кражи сторожа на следующий день умирали. Никаких следов. После последней кражи, на Старый Новый год, меня с женой пригласили на свадьбу. Свадьба проходила в ресторане. На свадьбе моё внимание привлекла девушка, на которой было очень красивое платье из кримплена. Именно такое платье было похищено в последнюю кражу. Мне самому как-то неудобно было расспросить у незнакомой девушки, к тому же на свадьбе, где она купила или достала платье, я попросил свою жену, как женщину с женщиной, поговорить с ней и, по возможности, узнать её адрес проживания.
На следующий день после свадьбы я с инспектором уголовного розыска Бобовым посетили её квартиру. От неё мы узнали, что платье это взяла её сестра у знакомых для примерки. Таким образом мы тогда вышли на след преступника.
– Здравствуй, сестричка! – воскликнул я и, наклонившись к ней, чмокнул в щёчку. – Ничего, что я без разрешения?
– Ну что ты! Я даже очень рада!
– Ты такая же прекрасная, юная, как при первом знакомстве, хотя прошло немало времени. И мне кажется, что ты стала ещё красивее, возмужала! Вот что значит молодость!
– Я принимаю твои комплименты, спасибо! Но ответь мне, пожалуйста, что случилось, почему ты спишь на голой скамейке в коридоре больницы? По твоему виду, по твоей внешности я вижу, что-то с тобой происходит неладное. Не могу поверить, что тот Рудольф, которого я знала раньше, – опрятного, культурного…
– Постой, постой, прекрасная сестричка! – не дав закончить предложение, оборвал я Ирину. – Я не понял, ты что, меня уже в алкаша или в бомжа превратила? – и я резко повернул её ко мне лицом. – Неужели я так изменился за каких-то несколько часов? Что, я стал похож на бомжа и на алкаша? Я сегодня подобное определение в мой адрес слышу второй раз! Разве так уж плохой вид у меня? Ну, не выспался! Ну, не побрился! Не в чистой одежде! Но разве это повод сразу же плохо думать о человеке?! Может, у человека уважительная причина! Может же такое быть?