— Пальтишко из драпа, представьте, похитили. Нельзя ли, господин начальник найти? Стоит не меньше пятисот.
— Будем искать. Где ваше письменное заявление?
Маленькое, сморщенное, как печеное яблоко, лицо старика напряглось.
— Обязательно напишу-с… Еще два костюмчика похитили, пару сапог. Полушубок. Соседи подсказали: двое выходили из квартиры в мое отсутствие.
Белоусов, уточнив еще несколько деталей, адрес заявителя, все аккуратно записал и заверил посетителя:
— Придет к вам сотрудник.
— Если какие сведения желаете, — вкрадчиво предложил посетитель, — соседи засвидетельствуют.
— Сами кто будете? — Белоусов макнул перо в чернила.
— Я-то? Пенсионер. Работал в канцелярии присутственных мест. Пользовался доверием. Напрасно не стал бы вас беспокоить. Вещичек-то ой как прискорбно жаль.
— Будем искать. Примем меры, — уверил его Белоусов.
Провожая взглядом уходящего посетителя, начальник губмилиции подумал: а тем ли он занимается? Может, такие мелочи лучше передать кому-либо из подчиненных? Но мелочи ли это для посетителя? И не из таких ли мелочей складывается у людей оценка новой власти — насколько она, эта власть, в силах охранить своих граждан от всяческих бед и напастей?
Через минуту в кабинете Белоусова кричала растрепанная, взволнованная женщина:
— Ротонда на лисьем меху! Бархатная! За тысячу не купишь. Сняли ночью с дочери. По голове ее били. Стучит в дверь. Выхожу: батюшки, девочка вся в крови. Слушайте, найдите разбойников!
— Вызовем вашу дочь, выясним обстоятельства нападения. Успокойтесь, сделаем все, что в наших силах. Нужно составить протокол…
— Не о протоколах речь! — горячилась женщина. — Взялись — защищайте. Я, знаете, самому главному напишу, если что. Ночь не спала. Такое безобразие. Вы гарантируете, что разыщите и в дальнейшем обеспечите безопасность нашей жизни?
Белоусов ответил утвердительно. Пообещал, что сотрудники немедленно приступят к розыску грабителей.
— Спасибо, — женщина пригладила меховой воротник пальто. — Ухожу. Вот еще что. — Она перешла на доверительный шепот. — Мужчина сейчас войдет, будет на меня жаловаться. Хотел раньше прорваться. Не терплю таких нахалов. Позже меня пришел, а лезет. В общем, вам абсолютно верю.
Посетители шли до обеда. Последним не вошел, а вкатился круглый, как колобок, мужчина, сел на предложенный стул, стал мять в руках шапку. И никак не мог отдышаться. Часто моргал, лицо выражало испуг и растерянность.
Он хотел что-то сказать, но только всхлипывал. Наконец посетитель дрожащим голосом вымолвил:
— Сугубо лично. Я никуда не пойду и нигде этого больше говорить не буду. — Он приложил к лицу платок, утирая нос, лоб.
— Что случилось? В чем дело?
— О, как бандиты мстят! Меня предупредили. Нож в спину! — встревоженный мужчина заговорил еще тише: — Ужас. Среди бела дня ворвались четверо в квартиру. Издевались над женой. Связали меня. Все в шинелях. С погонами. Убили мою мать — она ударила бандита по лицу. Они ее стали душить, а когда бедняжка упала, стихла, ей все равно стискивали горло. Ах, мерзавцы! Убивают людей без жалости! У нас семья — шесть человек, гости сидели. И тут… Особенно один, в форме прапорщика, с георгиевским крестом на шинели. Мне показалось, я его узнал. По голосу. Он изменил внешний вид. Взяли десятка два золотых вещей: кольца, серьги, браслеты, цепочки, портмоне, часы. Столовое серебро.
— Вы их опознаете? Раньше встречались?
— Один был учеником гимназии, по голосу узнал. Я учитель. Его исключили. Осоков Леонид. Он работает официантом в ресторане Слезкина. Пытается ухаживать за моей племянницей, горничной в гостинице, Лизой. Она нам все рассказывает. А мы против этого анархиста. Он знает и нас ненавидит.
— Идите домой. Считайте, я принял ваше заявление, — сказал Белоусов. — Про Осокова пока никому ни слова. Это особое дело! Мы им займемся.
— Ну-ну, — тряхнул головой все еще скованный страхом посетитель. — Фамилия моя Барыбин Василий Константинович. Улица Садовая. У железной дороги третий дом.
Он поднялся со стула, придерживаясь дрожащими руками за стену и неуверенно вышел. Белоусов пригласил Рябова.
— Снова выходим на Леонида, официанта. Убийца и грабитель.
— Арестуем немедля? — спросил Рябов.
Максим Андреевич пожал плечами:
— Сейчас не время. Сделаем чуть позже. А пока установим за ним наблюдение. В общем, так. В новогоднюю ночь ты оцепишь ресторан. Возьмешь с собой человек сорок. С другим отрядом войду я… внутрь.
Уходя, Белоусов подумал:
«Что же, пожалуй, оформление заявлений о всяких грабежах и правда можно поручить кому-либо из подчиненных, а самому начальнику осуществлять, так сказать, общее руководство. Но, с другой стороны, разве сегодняшний прием не дал мне более точное представление о положении дел в городе?..»