Разговор зашел о поездке Черчилля в войска, и британский премьер рассказал об удивительных достижениях в вооружении, которых союзники добились за годы волны. Однако его восхищение новым оружием несколько омрачалось мыслью о том, что, может быть, нам придется вскоре снова его использовать.
- Нация, разбитая и разоруженная в этой мировой войне, - сказал он, - в следующей войне будет уже иметь преимущество, ибо она создаст новые виды вооружения, пока мы будем пытаться использовать старое оружие.
Даже Теддер, летчик, кивнул головой в знак согласия, услышав предсказание премьера, что недалек тот день, когда современный тяжелый бомбардировщик полностью устареет, Черчилль заявил, что реактивные снаряды со временем заменят пилотируемые самолеты.
- И тогда Британия, - добавил он, - станет огромной базукой, направленной на агрессоров, которые посмеют угрожать Европе.
- Может быть, наступит такой день, - продолжал Черчилль, - когда для того, чтобы начать войну, достаточно будет зайти в кабинет, разбить стекло над выключателем, поставить стрелку на шкале против того государства, которое нужно разбомбить, и нажать кнопку.
Я вспомнил, как президент Рузвельт восемнадцать месяцев назад намекнул, что у нас будет атомная бомба. Хотя я и горел желанием узнать, в каком состоянии находится это изобретение, но не решился спросить об этом даже Эйзенхауэра.
За ленчем Черчилль защищал свою политику в Греции, где английские Войска активно поддерживали греческое правительство против ЭЛАС (народно-освободительная армия. - Ред.), в которой преобладали коммунисты. Политика Черчилля подвергалась резким нападкам со стороны английских газет лондонской "Тайме" и "Манчестер гардиан" - и значительной части американской прессы, которая, по замечанию Черчилля, "подхватывала то, что писали эти две газеты".
- Но мы никогда, - он ударил кулаком по столу, - никогда, где бы это ни случилось, не будем сидеть сложа руки и хладнокровно смотреть, как меньшинство навязывает свою волю беспомощному большинству.
Он презрительно отозвался о возрождении коммунистической угрозы Западу и призывал нас не верить уловкам Сталина, которого он называл "дядя Джо". В то время я, подобно большинству американцев, принимал на веру легенду военного времени о советском героизме, но Черчилль издавна, еще за много лет до войны, относился враждебно к коммунистам. Он резко опровергал возражения против своей политики и сравнил себя с гигантским носорогом, у которого острый рог и толстая шкура.
- Этот рог, - сказал он, - всегда будет направлен на врага, даже если бы вся моя шкура была, как стрелами, утыкана критическими замечаниями.
* * *
6 марта, когда Ходжес повернул свою 9-ю бронетанковую дивизию на юго-восток, перебросив ее через Эрфт, Паттон вклинился в немецкую оборону за рекой Килль. На оперативной карте во дворце в Намюре, в котором размещался наш командный пункт, голубая линия фронта острым клином вытягивалась в направлении Рейна. Это 4-я бронетанковая дивизия Хью Гэффи прорвалась в направлении Кобленца. За два дня дивизия вклинилась на 56 километров в тыл противника по поросшим лесом горам Эйфель, однако ширина вклинения не превышала ширины шоссейной дороги, по которой двигались танки. Это наступление Гэффи было самым смелым и дерзким танковым ударом за всю войну на западном фронте. Тем временем левее Гэффи Паттон бросил в бой 11-ю бронетанковую дивизию, приказав ей наступать на одной линии с 4-й дивизией. 8 марта танковые колонны обеих дивизий соединились в нескольких километрах к западу от Рейна, окружив немецкие войска, оставшиеся в тылу. Теперь немцы севернее Мозеля были отрезаны от Рейна. В горах Эйфель немецкие части разбегались в смятении, пока американские танки на полном ходу мчались к Рейну, поднимая панику в немецких тылах.
Дальше на север 7-й корпус Коллинса повернул от Дюссельдорфа на юг к Кёльну, где его танки прокладывали себе путь по улицам города, превращенным в груды развалин. Старинный готический собор каким-то чудом уцелел; за двумя его шпилями воды Рейна текли мимо рухнувших в воду ферм моста Гинденбурга. Отступающие немецкие войска взорвали пролет моста длиной полтора километра, когда наши части осторожно приближались к предместьям города. Только четыре мрачные башни остались стоять над развалинами моста, как надгробный памятник.
Двигаясь от закопченного фабричного города Эйскирхена, 9-я бронетанковая дивизия генерал-майора Джона Леонарда обошла густые леса Кётхен, направляясь к реке Ар, в том месте, где этот горный поток стремительно вливается в излучину Рейна на полпути между Кёльном и Кобленцем. В 10 километрах к северу на восточном берегу Рейна, поблизости от города Ремагена, находилась группа оштукатуренных домов. В этом месте через Рейн переброшен однопутный железнодорожный мост.
К вечеру 7 марта под мелким моросящим дождем 7-я бронетанковая дивизия подошла к реке Ар. Одно из боевых командований дивизий повернуло на юг, чтобы захватить плацдарм на другом берегу горного потока, в полосе наступления 5-го корпуса. Другое боевое командование, бригадного генерала Уильяма Хога, направилось к Рейну. Теперь противник на западном берегу Рейна уже не мог оказать организованного отпора. Немецкие войска, бежавшие к Рейну, оказывались в отчаянном положении, когда их машины останавливались на дорогах из-за нехватки горючего. Когда наши танки проходили один город за другим, жители плотно закрывали ставнями окна своих домов и вывешивали белые простыни. На всем протяжении Рейна от Дюссельдорфа до Кобленца около двух десятков тяжелых мостов было взорвано подрывными командами и рухнуло в воду. Мосты в Дюссельдорфе были взорваны как раз в тот момент, когда к ним с запада подходили американские авангарды. Плацдарм на восточном берегу Рейна был нашей мечтой, но мы потеряли всякую надежду захватить хотя бы один мост неповрежденным. Я уже смирился с необходимостью форсирования реки, еще находясь в Англии.
* * *
В этот вечер я вернулся на командный пункт, когда шторы на окнах были уже закрыты. Здесь меня ожидал генерал-майор Булл, начальник оперативного отдела Эйзенхауэра. Он только что приехал из верховного штаба экспедиционных сил союзников, намереваясь "ограбить" меня. Командование решило забрать 4 из имевшихся у меня 26 дивизий и передать их Деверсу для вторжения в Саар.