Счастливые, что нам удалось вырваться из этого зловония, мы разместились в нескольких самолетах и на бреющем полете направились к деревне Меркерс, где и приземлились. В этой деревушке три дня тому назад 90-я дивизия открыла подземный тайник, в котором хранились последние золотые запасы рейха. Тайник был обнаружен случайно. Как-то вечером в комендантский час солдат военной полиции задержал двух женщин. Они объяснили, что идут за акушеркой. Солдат пошел с ними, намереваясь проверить, не обманывают ли они. Когда они проходили мимо соляных копей, одна из женщин показала пальцем на вход в рудник и сказала: "Вот там спрятано золото". На следующий день тайник был вскрыт. Военные полицейские нашли в нем золотые слитки на сумму 100 млн. долларов и 3 млрд. рейхсмарок. Кроме того, в этом тайнике, оборудованном на глубине свыше 600 метров от поверхности земли, в сухой соляной шахте было запрятано 2 млн. долларов ассигнациями и несколько меньшая сумма в английской, норвежской и французской валюте.
Мы с Эйзенхауэром спустились в шахту в клети, которой управлял немец-рабочий. Очутившись в шахте, мы увидели мешки с черной печатью Рейхсбанка. В каждом мешке было по два 25-фунтовых золотых слитка. Сторож тайника объяснил нам, что хранившиеся здесь 3 млрд. рейсхмарок были последним резервом Германии.
- Им чертовски понадобятся эти деньги, - заверил он меня, - для того чтобы оплатить содержание армии.
- Передайте ему, - сказал я переводчику, - что я сомневаюсь в том, что на немецкую армию придется еще тратить деньги.
Рядом с мешками с золотом были свалены сотни корзин и ящиков, в них находились произведения искусства, вывезенные из Берлина.
Мы подшучивали над Паттоном.
В добрые старые времена, - сказал я, - когда солдат был полным хозяином своей добычи, вы были бы самым богатым человеком в мире.
Паттон только довольно ухмылялся в ответ.
В этот вечер мы засиделись допоздна в столовой Джорджа, которую он устроил в скудно меблированном доме коменданта. За окнами грохотали машины, здесь франкфуртская автострада разветвлялась: одна дорога шла на Ганновер, другая на Дрезден. Айк был все еще бледен после посещения Ордруфа, и Джордж налил ему виски.
- Я не могу понять, как немцы дошли до этого, - сказал Айк. - Наши солдаты никогда бы не смогли так надругаться над телами, как это сделали немцы.
- Не все гансы могут это переварить, - вмешался в разговор заместитель начальника штаба Паттона. - Как-то мы провели всех жителей немецкого городка через один из концлагерей. Вернувшись домой, мэр и его жена вскрыли себе вены.
- Что же, это самая обнадеживающая вещь, которую я слышал, - произнес Айк. - Это показывает, что у некоторых из них не все еще потеряно.
Когда известие о золотом кладе дошло до штаба 3-й армии, Паттон приказал цензорам не пропускать это сообщение в печать. Один из цензоров нарушил запрет, и Джордж немедленно прогнал его. Это вызвало недовольство среди журналистов, прикомандированных к 3-й армии. К моменту прибытия Эйзенхауэра они все еще не успокоились. Однако Паттон заявил, что его мало трогает шум, поднявшийся вокруг этого дела.
- Я знаю, что я прав, - воскликнул он, пронзая вилкой кусок бифштекса.
- Черт побери, - прервал его Айк, - пока вы сами не говорили об этом, может быть, вы и были правы, но если вы так упорно настаиваете, то я убежден, что вы ошибаетесь.
Джордж подмигнул мне через стол.
- Но зачем держать это в секрете, Джордж? - засмеялся я. - Зачем вам все эти деньги?
Джордж самодовольно усмехнулся. 3-я армия в этом вопросе разделилась на два лагеря, заявил он. Одни считают, что из найденного золота надо сделать медальоны с надписью "Лаки" для всей 3-й армии, вплоть до последнего солдата...
Другие полагают, что 3-я армия должна запрятать сокровище до мирных времен, когда конгресс снова срежет кредиты на вооруженные силы. Когда с деньгами станет особенно туго, армия выроет свой клад и израсходует его на покупку нового вооружения.
Айк покачал головой, посмотрел на меня и рассмеялся.
- Он не полезет за словом в карман, - сказал он.
Мы разошлись около полуночи. Эйзенхауэр и я разместились в двух смежных комнатах в доме коменданта. Паттон побрел в свой прицеп, стоявший поблизости. Его часы остановились, и он включил радио, чтобы узнать время. Вдруг голос диктора Би-би-си объявил, что президент Соединенных Штатов скончался.
Джордж постучался ко мне и открыл дверь. Я только что улегся.
- Что случилось? - спросил я.
- Пойдемте вместе к Айку, - ответил он. - Президент умер. Мы просидели в комнате Айка почти до двух часов ночи.
* * *
На следующее утро за завтраком Паттон угрюмо рассказал, что его попытка освободить военнопленных окончилась неудачно. Две недели тому назад он послал усиленную танковую роту с задачей прорваться через фронт противника на Майне и освободить наших военнопленных в пересылочном лагере, расположенном в немецком тылу в 80 километрах от фронта. Я узнал об этой экспедиции только через два дня после того, как она отправилась. Она вызвала недовольные толки и пересуды в штабах дивизий и корпусов, которые дошли до штаба группы армий. Это был самый дерзкий шаг Паттона за все время войны. История началась с сумасбродной затеи, а закончилась трагедией.
Она началась 26 марта. Вечером в этот день боевая группа, сформированная из состава 4-й бронетанковой дивизии, прорвалась с предмостного укрепления на реке Майн, южнее Ашаффенбурга, и направилась к городу Хаммельбург. Возле этого города, по разведывательным данным, находился пересыльный лагерь, переполненный пленными американцами. Боевая группа состояла из 50 машин, в том числе 19 танков и штурмовых орудий, и насчитывала 293 солдата и офицера. Командовал ею 24-летний танкист из Бронкса, молодцеватый капитан Абрахам Баум. С ними поехал прогуляться майор Александр Стиллер, лихой адъютант Паттона, который был сержантом в танковых войсках еще в первую мировую войну. Как только группа Баума ворвалась в городок Швейнгейм за Майном, она попала под перекрестный огонь противника. Через 48 часов, в полдень 28 марта, танки Баума, из которых осталась только одна треть, разгромили тюрьму в Хаммельбурге. Ликующие военнопленные хлынули из тюремных ворот и разбежались по окрестным холмам. Баум собрал своих солдат, не спавших две ночи, и попытался вернуться обратно. Но противник навел порядок в тылу и бросил против него танки "Тигр". На следующее утро, 29 марта, в 9 часов, раненый капитан с горсточкой оставшихся солдат сдался, так как было израсходовано все горючее и боеприпасы.