Стоять на коленях под столом было неудобно. Надо было, чтобы голова находилась на уровне стола, а не под столом. В таком случае приходилось выгибаться назад. Кроме коленей очень болела спина.
Павел такого позорного наказания не ожидал. Он был баловень родителей. И вдруг под столом! Конечно, стал сопротивляться. Тогда получил удар по затылку, от которого носом и зубами ударился о край стола. У Павла показалась кровь. Раздетый, он бросился бежать домой.
Минут через двадцать — тридцать в школе появился его отец, в уланском мундире, при всех регалиях. Ругаясь на ходу, П. И. Тур быстро подошел к попу, размахнулся и ударил его рукой по лицу. Отец Заустинский, в свою очередь, замахнулся на улана, но не ударил, Тур выставил грудь и закричал:
— А ну, ударь! Ударь! Попробуй, черт долгогривый! Я научу тебя, как над детьми издеваться.
И сам еще несколько раз ударил попа. В класс вбежал учитель Симонов, его жена (квартира Симонова была в школе) и помешали дальнейшей потасовке, стали просить успокоиться.
Мы, ученики, сидели ни живы ни мертвы. Нас немедленно распустили по домам, и три дня в школе не было занятий.
Для выяснения обстоятельств драки в деревню приезжала полиция, но ни к кому никаких мер не приняла. Сам же улан ездил в Слоним или Гродно, где ему писали жалобу на попа какому-то высокопоставленному лицу. Тяжба между попом и уланом затянулась на долгие годы и была прервана в 1914 году, когда началась первая мировая война.
Скоро я на долгие годы уйду из Ворониловцев. Надо еще раз вспомнить, какая она тогда была, моя родная деревня.
Хата моей семьи стояла в конце Калачей. Они были беднее Лопухов. В Калачах семь хат было курных, а в Лопухах — только две. В Лопухах стояла церковь, были школа, лавка, амбар с общественным зерном. Там жили поп, улан.
Сразу за церковью проходила широкая дорога — гостинец. Она вела из Слонима через Ружаны и Кобрин на Украину. По этой дороге в 1787 году проезжала императрица Екатерина Вторая. Дорога в четыре ряда была обсажена березами, а Лопухи являлись одной из «потемкинских деревень».
Совсем другой была наша часть деревни — Калачи. У нас никаких примечательностей. Разве только то, что в конце деревни стоял высокий крест. На кресте очень часто сидел кот, а под крестом лаяли на него собаки.
Наша хата стояла второй с краю деревни. Последней была хата дяди Антона. У него кроме жены Гапуси — три сына и две дочери. Всем домашним хозяйством ведал сам Антон. Он и печку топил, и кушать варил, одним словом, вел всю мужскую и женскую работу по дому. Гапуся пряла лен, ткала полотно, работала в поле и на огороде. Топила печь и готовила кушать только в отсутствие дома мужа.
Дядя Антон каждую субботу ездил в местечко Ружаны, там обслуживал каких-то зажиточных евреев и привозил домой куски белого хлеба, сахару. У него была керосиновая лампа, но зажигали ее редко.
С другой стороны нашей хаты жил Осип Степанович Бондарец. Семья его состояла из десяти человек. Хата отапливалась по-черному. Земли у него было много, но обрабатывал три-четыре гектара, остальная лежала целиной. Весь корм, даже солому, переносил в лавку к Хаве или перевозил в Ружаны. А весной лошадь и корову поднимал на веревках. Семья жила впроголодь, сваренную в кожуре картошку делили по штукам. Ходили полураздетые, босиком.
Следующий сосед — Матвей Фомич Козел. У него пять сыновей и две дочери. Три сына работали в Ружанах в пекарне. Говорили, что они там ели белый хлеб и булки. Я очень завидовал им. Всем хозяйством дома ведала жена. Сам Матвей торговал лошадьми, рогатым скотом. Он постоянно разъезжал по базарам, бывал не только в Гродненской и Минской губерниях, но и на Украине. Его часто навещала полиция, разыскивая краденый скот, но он был честным торговцем.
Дальше — хата Андрея Петровича Ахрамени. Семья большая, но сыновья уже взрослые. Земли мало. Работали на отходах. В 1908 или 1909 году Андрей умер. Хозяйством стал заниматься старший сын Григорий. Он часто помогал мне в лесу грузить бревна на повозку.
Дальше стояли хаты Петра Мартыновича Тура, Павла Ивановича Тура, Луки Гиляровича Рудого. Жили они лучше нас.
Затем шла разветвленная семья Суходольских. Дед, Василий Мартынович Суходольский, и бабка жили более ста лет. Семья расселилась по всем Калачам. Земли у них очень мало, и делили ее не в длину полос, а отрезками. Все мужчины Суходольских находились постоянно на побочных заработках.
Посередине Калачей жила семья по фамилии — Руссак. Николаю Осиповичу такую фамилию дали потому, что кто-то из его предков ездил на заработки в Россию.