— Дарвин, несомненно, прав, — согласился кот-подхалим. — Но все же, откуда взялся мир?
— Он существовал вечно, — сказал я.
— Как это?
Все притихли, ожидая моего ответа. Вопрос и в самом деле был труден. Труден потому, что следовало ответить популярно, так, чтобы поняли самые неграмотные коты и даже котята.
— Так, допустим, мир создал бог. Тогда скажите, что было до того, как он приступил к делу? — спросил я.
— Что было? Ничего не было!
— А как представить себе это «ничего»?
— Очень просто. Вот стоит амбар. Представьте себе, что его нет. Вот это и будет «ничего». — Подхалим захохотал, довольный собственным ответом.
— Простите, уважаемый друг, — прервал я его смех. — Но амбар занимает определенное место. Если уничтожить амбар, место останется, останется пространство. Так?
— Только пространство! — согласился кот.
— Значит, пространство существовало до того, как ваш бог начал создавать мир?
Мой оппонент молчал.
— Ну говорите, что же вы молчите?
— Существовало.
— Всегда существовало?
— Всегда.
— Вот это и есть вечно! — засмеялся я. — Понятно, что такое вечно?
— Понятно! Понятно! — закричали все, в том числе и котята.
— Выходит, пространство могло существовать вечно, а остальную вселенную надо было кому-то создавать? Где же логика? — Я ждал ответа, но, разумеется, не дождался. — Нет, дорогой коллега, бог тут ни при чем. Бог тут лишний. Вселенная существовала вечно. Бог — это выдумка. Бог — это ваша темнота, ваша необразованность.
Перелом в настроении присутствующих был несомненный. Даже Нечипор смотрел на меня с уважением, а старая кошка недоуменно разводила лапами. Если я и не сделал ее атеисткой, то веру в бога пошатнул не на шутку!
Все заметно устали от непривычного умственного напряжения, и я решил не читать второй лекции, а обратиться с призывом следить за Пуголовицей. Коротко рассказав суть дела, я предложил такую резолюцию:
— «Всем котам, кошкам и котятам объединиться на борьбу против браконьеров. Обратить особое внимание на Пуголовицу-Петренко, установив за ним неослабное наблюдение».
— У меня небольшая поправка! — поднял лапу кот-подхалим. — Я предлагаю первую фразу резолюции дать в следующем виде: «Отмечая заслуги лично товарища Лапченко, всем котам…» — и далее, как было предложено.
— Правильно! Правильно! — загудели все.
Мгновение я переживал внутреннюю борьбу. Лесть сливками вливалась в душу, но я устоял.
— Нет, — сказал я твердо. — Не личная слава, а дело мне дороже всего! Я против такого дополнения к резолюции.
Невозможно описать, что произошло с аудиторией: все мяукали, кричали, аплодировали с таким восторгом, что я чуть не заплакал. Но величайшую радость подарил мне Нечипор. Он подошел и подал лапу:
— Друг мой Лапченко! Прости. Я был не прав.
Потом он быстро обернулся и всем телом насел на кота-подхалима. В воздух полетела шерсть, а на землю закапала кровь. Когда кот-двурушник, вырвавшись из когтей Нечипора, помчался прочь, кто-то крикнул ему вслед:
— Не забудь помолиться богу!
Эта реплика была заглушена хохотом.
Когда гам утих, я объявил обо окончании лекции. Кое-кто побежал домой, другие пошли ловить мышей, а часть публики осталась. Завязался разговор на литературные темы. Котик, созывавший на лекцию (его звали Серенький), подсел ко мне.
— Почему вы так мало останавливались на современной литературе? — спросил он и, не ожидая ответа, сделал сжатый обзор художественных произведений для дошкольников, где главным героем был кот.
— Откуда вы так прекрасно знаете литературу? — удивился я. — Уж не собираетесь ли защищать кандидатскую диссертацию на эту тему?
— Нет. Просто я работаю в детском саду, — скромно ответил Серенький, покраснев от моей похвалы.
— А еще что вы читали? — поинтересовался я.
— Хотел прочитать «И один в поле воин», но эта книжка всегда на руках. Сегодня ее наконец дочитала мадам Рабурденко, и нынче же начну я. Кстати, я ее называю мадам потому, что она, наверное, родственница «Наследников Рабурденко»?
Я засмеялся:
— Наследники не Рабурденко, а Рабурдена. А кто такая эта мадам?
— Наша лаборантка.
— Хорошо бы организовать за нею наблюдение.
Серенький послушно ответил:
— Будет сделано.
Вечерело, и профессор, возможно, беспокоился, что меня так долго нет. Я попрощался и пошел домой.
Как получить лишних десять тысяч кило рыбы?