— А как же я узнаю, когда начнется нерест? — вдруг всполошился Ракша.
— Так ты же ездишь тут каждый день. Увидишь, что в нерестовые пруды пускают воду, на другой день и приходи бери гостинец.
Тут послышались шаги. Ракша мигом удрал на шоссе. Через минуту явился старший охранник.
— Ты с кем-то говорил? — спросил он Пуголовицу.
Тот расхохотался.
— Говорил.
— С кем?
— Да сам с собой, — хохотал жулик.
— О чем же? — засмеялся и охранник.
— Да о чем? Домой пора ехать, а тут задерживают… — Он тревожно покосился в сторону шоссе и прибавил: — Тут все в порядке. Пошли?
Но старший не уходил. Он решил закурить и долго свертывал самокрутку. Наконец закурил, затянулся и проговорил:
— Должно, послезавтра начнем нерест…
— Для того-то меня и задерживают…
— Погода теплая… Карп любит тепло… — тянул старший охотник. — Восемнадцать градусов вода — карп нерестится, семнадцать — не хочет! Без градусника чует градусы… Карпу восемнадцать, а нам с тобой сорок, хе-хе-хе…
Вдруг в полукилометре от нас зашумела автомашина. Старший охранник перестал смеяться и, когда машина тронулась, предложил:
— Пойдем?
В сумерках мне показалось, что он глянул на Пуголовицу с насмешкой. Но я не был уверен, так ли это или только показалось…
Мы с Сереньким подождали, пока охрана скрылась в темноте, и, мирно беседуя о том о сем, двинулись домой, где немножко попели на крыше конторы, а потом под проклятья ночного сторожа отправились спать.
Утром профессор уезжал. Природа, озаренная лучами весеннего солнца, радовала зеленью трав. Вокруг пахло вербным цветом, а мне хотелось плакать. Мой профессор! Ты дважды спас меня от смерти, защитил от гнева своей жены и вырвал из рук Пуголовицы. Ты привил мне любовь к ихтиологии. Ты сделал меня сознательным борцом за рыборазведение. Смогу ли я отплатить тебе за все? Увидимся ли еще когда-нибудь?
Поехать с ним я не мог. Во-первых, на мне лежала моральная ответственность за борьбу с браконьерами; во-вторых, я боялся жены профессора. Быть может, кому-нибудь покажется странным, что я, не испугавшийся пса Норда, боюсь слабой женщины? К сожалению, это случается не только с котами. Тиран, русский царь Александр III, которого боялось полмира, тоже боялся своей жены… А знаменитый философ Сократ? Разве он мало терпел от супруги?
— Будь здоров и счастлив, Лапченко! — сказал профессор, целуя меня.
От волнения я не мог вымолвить ни слова, и только слезы катились по моей черной щеке.
Я помахал машине лапкой и долго стоял, глядя ей вслед, а потом пошел в комнату и с новой силой взялся за письмо.
Когда боль в коготках стала нестерпимой, я наскоро пообедал и побежал на пруды. Я совсем забыл о том пруде, куда пустили карпов с самками, чтобы ускорить нерест. Что там делается?
Я основательно вспотел, пока добрался до пруда, и, запыхавшись, залез на мостки, с которых кормят рыбу. Столик находится под водой, и если кидать корм прямо в воду, он расплывается и может очутиться за пределами столика. Поэтому придумали подавать корм через деревянную трубку. Один конец ее на столике, а в другой сыплют корм.
Мое появление кого-то спугнуло. Бросив взгляд в воду, я замер, как перед мышиной норой.
Не прошло и пяти минут, как целая стайка малюсеньких рыбешек подплыла к берегу и тут же, как по команде, метнулась в сторону, блеснув тысячей золотых искр. Карпы!
Да, это были мальки, родившиеся недели три назад. Вот они еще немного подрастут, воду из пруда спустят, старых карпов осмотрят, а тех, что выметали икру, перенесут в маточные пруды; тех, что с икрой, — в нерестовые, а мелочь — в выростной пруд, где она будет расти и набираться сил.
Мальки стайка за стайкой подплывали к берегу и, играя, снова удирали. Сколько же их? Я улыбнулся, вспомнив, что раньше, когда еще не очень разбирался в ихтиологии, думал, будто мальков считают по одному или парами, как котят. Я тогда никак не мог сообразить, сколько же надо времени, чтобы пересчитать несколько миллионов мальков.
А оказывается, считать их очень просто. Их мерят кружкой. Подсчитывают, сколько в одной кружке, а потом умножают на количество кружек. И все!
«Ага», — сказал я
Два дня я трудился как проклятый и написал еще пять слов. Оставалось две трети письма, дело продвигалось вперед, и это меня радовало. На третий день писание пришлось приостановить — начали готовиться к нересту карпов.
Когда я прибыл на пруды, там уже кипела работа. Помпами накачивали воду в нерестовые, из рассадных вылавливали карпов и еще раз купали в соленой воде, снова проверяя, чтобы не попал на нерест больной или криворотый экземпляр. Мерили температуру воды. Настроение у всех было праздничное, и это понятно: ведь готовились к ответственнейшему моменту.