Кин что-то проворчал про себя.
45-я дивизия расположилась на бивак, чтобы в течение недели привести себя в порядок перед новой погрузкой на суда.
1-я дивизия также провела учебную высадку в районе Арзеу. Паттон и я вместе с генералами Маршаллом и Эйзенхауэром наблюдали за высадкой войск.
Как только первый эшелон выбрался на берег, Паттон направился к нему. Там он предстал перед отделением испуганных пехотинцев.
- Черт возьми, куда вы девали ваши штыки? - заорал он на солдат.
Солдаты беспомощно стояли перед ним, а Паттон осыпал их отборной бранью. Эйзенхауэр услышал все это и застыл в смущении.
Генерал-майор Гарольд Булл, сотрудник штаба Эйзенхауэра, кивнул в сторону генерала Маршалла и шепнул мне:
- Джордж теряет шансы на повышение. Его несдержанность погубит его.
Джордж присоединился к нам через несколько минут, уже забыв об инциденте. Такие вспышки гнева были характерны для него.
- Когда обругаешь их, они лучше запоминают это, - говорил он о солдатах.
При высадке дивизии Аллена снова произошла навигационная ошибка. На этот раз высадка была произведена почти в километре от намеченного участка. Моряки оправдывались, ссылаясь на то, что английские прожектора ослепили их. Они заверили нас, что при настоящей высадке прожектора будут уничтожены.
Когда закончилось последнее совещание у Эйзенхауэра в Алжире, я поспешил в Релизан свернуть командный пункт корпуса. На флагманском корабле "Анконе" оперативной группы, перевозившей 45-ю дивизию, со мной было только несколько наиболее нужных мне офицеров штаба. Остальной состав штаба находился на пяти танкодесантных судах. Местом сбора офицеров (штаба корпуса) мы наметили старый замок в 5 километрах от побережья в районе расположения 45-й дивизии. На наше несчастье, когда первые подразделения штаба прибыли туда, в замке все еще находились немцы.
Для маскировки неожиданной переброски штаба корпуса из Релизана разведывательный отдел предложил мне, чтобы я в присутствии обслуживающего персонала здания, где мы расположились, сказал о наших планах передислоцировать штаб поближе к побережью, чтобы избежать летних сирокко, которые вскоре будут дуть из Сахары. В течение 24 часов об этом узнал весь город.
В связи с сосредоточением десантных судов в портах Северной Африки и проводившимися учениями наших войск стало невозможно дальше скрывать от вражеских шпионов подготовку высадки на Средиземном море. Мы могли надеяться сохранить в тайне только следующие четыре важнейших элемента нашего плана вторжения: 1) объект, 2) дату, 3) численность и состав войск и 4) тактические методы, которые мы намеревались использовать.
Чтобы сбить с толку как вражеских агентов, так и болтливых офицеров в своем собственном штабе, мы составили ложный план вторжения в Сардинию. Такая операция казалась вполне вероятной. В Касабланке до окончательного утверждения операции "Хаски" серьезно рассматривалась возможность вторжения в Сардинию и Корсику. Если бы на более позднем этапе было принято решение вторгнуться в Италию, тогда, как считали в Касабланке, Сардиния и Корсика явились бы удобными пунктами для организации баз истребительной авиации. Оба острова находились под охраной незначительного контингента итальянских войск, и захват их, по-видимому, не представил бы серьезных затруднений для союзников. Однако, пока Сицилия оставалась в руках противника, фашистская авиация продолжала бы нападать на наши суда в узкой части Средиземного моря на пути к Среднему Востоку. Следовательно, захват Сицилии не только уменьшал опасность для морских перевозок союзников, но и предполагалось, что удары на этом направлении приблизят капитуляцию Италии. По этим причинам и было решено организовать вторжение в Сицилию.
Когда штаб корпуса покинул Релизан и разместился на танко-десантных судах в Бизерте, я отправился в Оран, где провел шесть беспокойных дней в пустом доме, расположенном на отвесном берегу. Мы сумели получить от квартирмейстерских батальонов, разгружавших конвои, прибывшие из Соединенных Штатов, несколько ящиков кокса, одного из немногих предметов, которых мне не хватало после отъезда из США. Планирование было закончено, решение принято, операция "Хаски" уже претворялась в жизнь. Ничего не оставалось делать, как только беспокоиться и ждать.
В солнечный день 4 июля мы покинули нашу виллу на вершине скалы и в последний раз посмотрели вниз на оживленные набережные Орана. Суда теснились у молов и пристаней, шла погрузка 45-й дивизии. Военные корабли спокойно покачивались на рейде.
Мы выехали налегке с вещевыми мешками, в которые были втиснуты пропитанные специальным составом промасленные шерстяные накидки на случай химического нападения. Карты с грифом "совершенно секретно" перевозились в опечатанных алюминиевых контейнерах. Я запасся сменой белья, несколькими ящиками рационов и двумя 20-литровыми канистрами с водой. Все это было уложено в разведывательную машину, погруженную на палубу "Анкона". После высадки мы обнаружили, что кто-то из экипажа корабля стащил консервы. С какой целью это было сделано, я никак не мог понять. Я бы с удовольствием отдал все рационы за один флотский обед.
"Анкон" стоял на якоре в Мерс-эль-Кебире, французской военно-морской базе в 8 километрах к западу от Орана. Мерс-эль-Кебир, располагавший лучшей якорной стоянкой на побережье Алжира, издавна пользовался дурной славой как логовище пиратов. На причале у мола находились два английских линейных крейсера "Нельсон" и "Родней". За ними стоял авианосец "Индомитебл" водоизмещением 23 тыс. тонн. Из 15 линкоров английского флота шесть находились в Средиземном море для участия во вторжении в Сицилию. Высадка десанта в основном обеспечивалась британским флотом, американский флот смог выделить для участия в операции только 6 крейсеров и 8 эсминцев. Три года назад британский флот подверг артиллерийскому обстрелу гавань Мерс-эль-Кебира в отчаянной попытке не допустить, чтобы находившиеся там французские военные корабли попали в руки немцев.
После капитуляции в июне 1940 г. англичане тщетно обращались с просьбой к французским властям в Северной Африке продолжать сопротивление. Местная колониальная администрация заявила о своей верности Петэну. В связи с разгромом немцами французских сухопутных войск во Франции Дарлан перебросил свой флот в безопасные порты Северной Африки. Англичане в создавшихся условиях не могли допустить передачи флота немцам, и поэтому 3 июля 1940 г. британский флот появился перед гаванью Мерс-эль-Кебира. Направив жерла орудий на корабли, англичане потребовали от командующего французским флотом адмирала Жансула либо присоединиться к ним для борьбы против стран оси, либо отвести флот в порты, где его можно было бы разоружить. Жансул ответил отказом. Тогда британский флот открыл огонь. В этот день в Мерс-эль-Кебире было убито более тысячи французских моряков.
Три года зверств во время немецкой оккупации Франции помогли улечься негодованию французов по поводу обстрела их флота англичанами. Однако в Мерс-эль-Кебире, находившемся на другой стороне Средиземного моря и вдали от оккупированной немцами Франции, английский флаг по-прежнему приводил французов в ярость.
Мы нашли "Анкон" пришвартованным к молу у борта "Индомитебл". Раньше "Анкон" был роскошным лайнером, курсирующим на панамериканской линии, теперь он стал флагманским кораблем. На верхушках мачт поворачивались антенны радиолокаторов, блестевшие на солнце, как огромные рефлекторы.
Командир соединения кораблей, перевозивших первый эшелон дивизии Миддлтона, контр-адмирал Аллан Кирк приветствовал меня у входа на трап. Я поднялся на борт, и меня провели в комфортабельную каюту посредине судна.
Через несколько минут ко мне пришел Кирк.
- Теперь, генерал, - сказал он, - вы можете заказать все, что вам угодно. Пока вы на борту корабля, вы наш гость.
- Все что угодно? - спросил я улыбаясь.
- Все, - ответил он.
Я заказал целое блюдо мороженого.
9. Вторжение в Сицилию
Когда 5 июля вечером серые скалы Орана остались за кормой "Анкона", в репродукторе раздался голос лейтенанта Джона Масона Брауна.
Театральный критик, писатель и лектор в Манхэттене, Браун был призван во флот и стал офицером штаба адмирала Кирка. В его обязанности входило знакомить экипаж корабля с ежедневными сводками. Как и всякий хороший командир, Кирк знал, что солдаты выполняют задачу с большим воодушевлением, если они ее понимают.