Но Левашев любит детей, это видно по его поступкам в последующих сценах. Он четко выполняет задачу, поставленную перед ним в деле воспитания будущих военно-морских офицеров. И если на протяжении всего фильма Левашев будет серьезен и строг, улыбнется в присутствии своих воспитанников всего лишь несколько раз, то это, как мне казалось, позволит сделать образ более жизненным и правдоподобным.
Н. К. Черкасов - И. В. Мичурин. 'Жизнь в цвету'. 1947 г
Когда фильм начал сниматься, мне стало известно незадолго до того опубликованное в печати произведение, непосредственно посвященное той же теме, которая разрабатывалась в фильме, — «Записки офицера» Б. Изюмского.
Автор «Записок», воспитатель Суворовского училища, делился своим опытом и интересно рисовал жизнь суворовцев и их воспитателей. В ряду других лиц, представленных в «Записках», автор выводил двух офицеров, одинаково заслуживших хорошую репутацию, уважение коллег и любовь воспитанников, но придерживавшихся противоположных взглядов на методы воспитания. Один из них являлся сторонником безоговорочной требовательности, строгого, чисто воинского отношения к воспитанникам. Другой видел в суворовцах детей-сирот, лишенных родительской ласки и заслуживающих исключительно мягкого отношения. Автор «Записок офицера» приходил к выводу, что правильная система воспитания суворовцев должна сочетать в себе оба эти подхода, разумно соединяя строгую требовательность и волевую закалку характера с заботой о том, чтобы воспитанники не были лишены радостей детства, любовной родительской заботы.
Если автор «Записок офицера» пришел к такому выводу в результате практической работы воспитателя, в итоге накопленного им педагогического опыта, то я, как актер, подошел к тому же взгляду на сущность образа моего героя, капитана Левашева, прежде всего в итоге проникновения в идейно-воспитательную функцию роли и был очень обрадован, получив подтверждение своим мыслям в записках воспитателя, в наблюдениях педагога и практика.
Именно поэтому образ капитана Левашева в известной мере явился воплощением типа воспитателя, которого автор «Записок офицера» считал идеальным.
На протяжении всей картины я стремился выявить в действии строгую требовательность офицера в теснейшем сочетании с большой и умной любовью к своим воспитанникам: Левашев хорошо понимает психологию ребенка и в каждом проявлении своей командирской власти руководится любовью к детям, которых страна доверила ему воспитать как достойных будущих командиров нашего флота. Г орячий отклик на фильм, как в среде педагогов, так и особенно среди юных зрителей, подтвердил правильность трактовки образа капитана Левашева.
С особыми трудностями мне пришлось столкнуться в работе над фильмом «Александр Попов», который по своему характеру выходил за рамки обычного биографического фильма.
Н. К. Черкасов - капитан Левашев.
Фильм 'Счастливого плавания!'. 1949 г
Перед нами стояла задача показать зрителям, как в конце прошлого столетия в Кронштадте, в офицерских минных классах А. С. Попов со своим помощником П. Н. Рыбкиным, решая чисто технические задачи и преодолевая специфические трудности, связанные с развитием его изобретения, добивался беспроволочной связи от приемника к передатчику на расстоянии одного метра, затем пяти, десяти, ста метров, и как появилась первая в мире антенна, и как радио впервые было применено для спасения человеческих жизней. Гениальное изобретение творца радио должно было быть не только ясно зрителю в своей технической сущности, но по возможности разъяснено ему с точки зрения его природы, и, следовательно, перед нами вставала ответственная задача создания историко-научно-просветительного художественного фильма.
Работа над образом А. С. Попова — к тому же по далеко не совершенному сценарию — представлялась непомерно трудной. Стремясь наиболее полно и правдиво отобразить характер великого ученого, я обращался к самым различным источникам, расспрашивал о нем у близко знавших его современников.
— Каким же был Александр Степанович Попов? — настойчиво допытывался я у хорошо его знавшего старейшего ленинградского ученого, профессора М. А. Шателена.
— Да никаким...
— То есть как это?..
— Да самым что ни на есть обыкновенным человеком, — последовал ответ.
Чем ближе я знакомился с личностью А. С. Попова, тем более влюблялся в
него, но вместе с тем убеждался, что это был необычайно скромный, деликатный, ничем не выделяющийся человек, лишенный каких-либо примечательных особенностей. В его характере отсутствовали острые, резко индивидуальные черточки, — в отличие от «ершистого» характера академика И. П. Павлова или яркого темперамента демократа К. А. Тимирязева, — такие черточки, которые можно было бы развить в художественном образе.
Совместно с режиссерами я часто и много фантазировал на тему о том, какими же средствами характеризовать А. С. Попова, каким путем увлекательно рассказать о его жизни и творчестве.
В фильме должны были сниматься подлинные аппараты А. С. Попова, собственноручно им сделанные, и, внимательно осмотрев их, я понял, что у великого изобретателя должны были быть, как говорится, «золотые руки».
Действительно, А. С. Попов любил мастерить различные аппараты, технические приспособления, даже самодельные игрушки для своих детей — разного рода хлопушки, самодвижущиеся пушки, а в поисках нужных ему для его опытов металлических опилок сам спиливал алюминиевые кастрюли, пользуясь приспособлением особого устройства. Мне сперва захотелось показать в действии эти «золотые руки» А. С. Попова, которые всегда заняты, всегда что-то делают, — гибкие, пластичные руки ученого-изобретателя, лично мастерившего свои технические аппараты. Возникло даже предположение ввести в картину несколько кадров, посвященных этой страсти А. С. Попова, но мы отказались от такой мысли, дабы не заслонить величие его образа, который все более отчетливо представал в своей глубоко трагической сущности. Возможно, что мне, как исполнителю, не удалось показать в фильме «золотые руки» А. С. Попова как того бы хотелось, но несомненно, что самая мысль о его «золотых руках», не покидавшая меня, помогла мне представить себе и увидеть его образ и характер.
Н. К. Черкасов - капитан Левашев.
Кадр из фильма 'Счастливого плавания!'. 1949 г
Играя А. С. Попова, я прежде всего стремился показать человека ясного, светлого ума и сильного, зоркого научного предвидения — светоча технического мышления, подарившего человечеству гениальное открытие и утвердившего приоритет нашей отечественной науки. Основной темой художественного образа А. С. Попова я считал его горячую веру в реальность применения электромагнитных волн, в их практическое использование на благо народа, вопреки недоверию многих скептиков, в том числе большинства специалистов и ученых Западной Европы. И вместе с тем я понимал, что Александр Степанович Попов был трагической фигурой, не только талантом, обворованным иностранным проходимцем, но и великим изобретателем, лишенным помощи и поддержки царского правительства.
Я полюбил Попова и свою работу над его художественным образом. И если во всех моих прошлых работах в театре и в кино я встречался с динамически развивающимися образами, с яркими, типически выраженными характерами, позволявшими широко пользоваться пластическими и интонационными средствами, то в работе над образом Попова я понял, что должен ограничить все свои возможности и строить образ на динамике мысли — и только мысли — великого ученого.