Наш штаб для переброски к партизанам боевых грузов широко использовал планеры. Только это были не довоенные маленькие и изящные спортивные машины, а специально построенные, большие и вместительные. На этих, буксируемых самолетами, безмоторных аппаратах летали в тыл опытные планеристы. Дважды побывал у партизан и Сергей Анохин.
Темной весенней ночью на размокшем Бегомольском аэродроме опустилось несколько планеров, нагруженных минами и взрывчаткой. Вдали затихал гул самолетов-буксировщиков. Прилетевших планеристов тесно обступили люди.
- Анохин! Вот неожиданность! - воскликнул какой-то бородатый человек. - Не узнаешь? Да ведь я - Сидякин!
В незнакомом партизане Сергей узнал планериста, которого он когда-то обучал летать в Москве. Константин Сидякин был сброшен в фашистский тыл на парашюте и успешно возглавлял партизанскую группу. Об этих успехах красноречиво свидетельствовал поблескивавший у него на груди орден Ленина.
Сидякин представил Анохина командиру партизанского соединения Титкову. За ужином в штабе Титков рассказал о том, что в недавних боях ранено много партизан. Некоторые из них, в том числе командиры, находились в тяжелом состоянии, им требовалась срочная хирургическая помощь, но получить ее было неоткуда.
- И обстановка у нас серьезная. Каждый день жди событий. Разве тут поправятся тяжело больные люди? А вывезти их отсюда нельзя - аэродром раскис, большой самолет не сядет, - говорил Титков.
Сергей задумался. Чем можно помочь партизанам?… А что, если… у Анохина мелькнула смелая мысль.
- Сколько у вас самых нуждающихся в помощи? - спросил он.
- Человек двенадцать, - сказал Титков. - Почему вы об этом спрашиваете?
- Надо вывезти их планером.
- Планером? - удивился партизанский командир. - Как же здесь приземлится буксировщик?
А в голове Сергея уже созрел план. Состояние аэродрома, он оценил привычным глазом сразу же после посадки. Аэродром действительно был непригодным. Но очень опытный летчик все же мог бы посадить на нем двухмоторный бомбардировщик. Анохин перебирал в уме летчиков своей части… Желютов! Вот кто справится с этой задачей. Безусловно справится! Самое важное - взлет. Для пробежки, конечно, слишком мало места. На длинном тросе с тяжелым планером здесь не разбежишься. Да, но трос-то можно сократить до минимума. Сергей недаром умеет это делать!
Далеко, за линией фронта в одной из воздушно-десантных частей усталый радист принял радиограмму Анохина, и через короткое время она лежала на столе у генерала. Генерал задумался, подчеркнул карандашом слова «Ввиду сложности посадки» и приказал адъютанту:
- Передайте: пусть ждут у рации. Вызовите ко мне Желютова…
Прошло минут тридцать, и в штаб партизан пришел ответ: «Желютов прилетит завтра».
В напряженном ожидании тянулся день. Анохин обдумывал предстоящий полет. Нелегко придется ему! Самолет будет слишком близко к планеру. Малейшее неверное движение грозит катастрофой. А что если их в воздухе встретит враг? Ведь планер скует действия Желютова, не позволит ему маневрировать…
К вечеру раненых перенесли в лес, поближе к аэродрому, на котором собралось много партизан. В ночной тиши раздался нарастающий гул моторов. Опытная рука Желютова вывела самолет прямо к цели. В небе вспыхнули условные ракеты. В ответ на земле запылали костры.
Летчик мастерски посадил машину. Раненых разместили в фюзеляже планера. Анохин следил за присоединением троса. Всего лишь 10 метров отделяло планер от самолета!
«Ничего! Долетим!» - говорит себе Сергей. Ему подают парашют. Зачем? Если что-нибудь случится, раненые не смогут спастись. Тогда и Сергею нечего думать о себе! Он подходит к своим молчаливым, беспомощным пассажирам.
- Ну, дорогие друзья, скоро будем дома. Подлечимся, поправимся и еще повоюем! Так что ли?
Самолет осторожно трогается с места. Анохин внутренне собран, готов к борьбе. Он неотрывно следит за указателем скорости. Наконец, планер в воздухе. Самолет начинает набор высоты, и Сергей плавно берет штурвал на себя.
Титков и Сидякин не отходили от рации, нетерпеливо глядели на медлительные часы. Радист вращал ручки настройки приемника, вслушивался в шумы эфира. Вдруг, он встрепенулся, что-то быстро записал. Потом сдернул с себя наушники, обернулся радостный, сияющий:
- Долетели! Все в порядке!
- Какие люди! Настоящие соколы! - тихо сказал Титков.
Две недели спустя стало известно, что раненые выздоравливают, а Анохин и Желютов награждены боевыми орденами.
Золотые всходы
Пламя партизанской борьбы охватило всю Белоруссию. Мне довелось неоднократно видеть, какие огромные районы контролировались партизанами. Так, вокруг Бегомоля, этого небольшого городка, они занимали все деревни в радиусе 50 километров. Здесь, как и во многих других партизанских районах, сохранялись советские порядки. Несколько раз побывал я у озера Червонного в крупном партизанском соединении, которым командовал Василий Иванович Козлов, ныне председатель Президиума Верховного Совета БССР. За бесстрашную организацию борьбы населения с фашистскими захватчиками ему, одному из первых партизан, было присвоено звание Героя Советского Союза.
Чем ближе подходила к Белоруссии победоносная Советская Армия, тем сильнее становились удары по тылам противника. Партизанские соединения в полном контакте с войсками выполняли крупные операции. Одна из таких операций, носившая у нас условное название «Концерт», имела своей целью одновременное и повсеместное разрушение путей сообщения врага, полную дезорганизацию работы фашистского транспорта. Мы перебросили в тыл на самолетах огромное количество взрывчатки, оружия, боеприпасов.
Подпольные обкомы и райкомы партии привлекали для «концерта» всех партизан. На помощь им вышли даже старики, женщины и дети.
В ночь со второго на третье августа 1943 года целая армия сосредоточилась у железных дорог. От взрывов, казалось, содрогнулась вся белорусская земля. Фашисты не смели высунуть носа из укреплений. А наутро они увидели партизанские подарки: неподвижно застывшие эшелоны, сотни километров разрушенного полотна, множество взлетевших на воздух мостов на железных и шоссейных дорогах, разгромленные железнодорожные узлы.
Гитлеровское командование, взбешенное успехами партизан, пыталось обречь белорусский народ на голодную смерть.
Немецкие части усилили грабеж населения, вывозили продукты питания, посевные семена, скот, уничтожали сельскохозяйственный инвентарь. Нашему штабу было необходимо предпринять все меры к тому, чтобы обеспечить продовольствием партизан и жителей.
Однажды Алексей Иванович сказал мне:
- Я получил от товарища Пономаренко важное задание. Нам придется заняться весенним севом.
- Так, понимаю, - кивнул я, решив, что «весенний сев» - какая-либо новая операция вроде «концерта».
Полковник по своему обыкновению внимательно глядел на меня большими, чуть навыкате глазами.
- Речь идет о настоящем севе, - пояснил он. - Нужно, чтобы партизаны весною обеспечили сев в колхозах. Мы должны довести это указание до всех подпольных партийных организаций и партизанских соединений.
Так возник один из любопытнейших этапов партизанского движения. Всю зиму велась подготовка к севу на каждом свободном участке белорусской земли. Чтобы достать семена, партизанские бригады захватывали немецкие склады зерна, с боями расширяли посевные площади. Весною колхозники стали организованно выходить на поля и впервые после долгого перерыва обрабатывать родную землю. Партизаны помогали им и с оружием в руках защищали посевные работы от фашистов, стремившихся зверски расправляться с колхозниками. Действовали усиленные немецкие патрули. Самолеты обстреливали с бреющего полета даже одиночных крестьян. Во многих районах сеять приходилось по ночам. Между немцами и партизанами, защищавшими колхозников, порою завязывались серьезные бои, но весенний сев продолжался.
А когда Советская Армия начала разгром захватчиков в Белоруссии, наши воины увидели на освобожденных полях созревшие золотые массивы колхозного хлеба.