Я — психиатр в законе, если можно так выразиться. Наш сын пошел дальше отца и стал профессором медицины. Невестка — педиатр в законе.
На этом уровне мне как психиатру разрешено давать акты освидетельствования в суд, армию, для завещания, на вменяемость и пр., вести студентов, и пр.
Можно объяснить это и на российском новоязе. Кажется, на нем это называется «сертифицированный специалист».
И то, что всю эту молотилку/мясорубку мне как-то удалось пройти, не говорит моем героизме, так как он сходен с героизмом по приказу 227 от 28 июля 1942 года — «Ни шагу назад!». То есть когда сзади заградотряд с пулеметом, то можно и в атаку сходить.
Мой «заградотряд» — это мои, как это ни покажется странным, лень и отвращение к физическому труду. Которым пришлось бы заняться, случись мне не сдать экзамены.
А теперь немного повторюсь.
Самый-самый первый экзамен в начале пути к лицензии был по американской системе — четыре утверждения, одно из них правильное, или два из них правильные, или все четыре, или одно неверное. Проводился он на русском языке. В 1990 году в Израиль вместе со мной приехало еще 5999 врачей, итого нас было 6 тысяч. Для нашей подготовки при больницах были созданы курсы, и я на них ходил. И хлопал ушами, поскольку надо было сдавать ВСЮ медицину, а точнее — терапию, хирургию, гинекологию, психиатрию и детские болезни. Все эти темы фигурировали в экзаменационных вопросах.
Ну, мы, конечно, начали возмущаться, я имею в виду основную массу врачей, и вместо того, чтобы учиться, мы стали протестовать и требовать, чтобы экзамен отменили, так как мы и так компетентные, а кто не верит, пусть сразу пошлет нас в клинику, где мы и покажем, на что мы способны. Создали, разумеется, свою организацию, ходили на демонстрацию к Кнессету — словом, играла в нас митинговая демократия раннеперестроечного периода, бурлила и шумела, как вода в унитазе.
Интересно, что сейчас повторяется практически то же самое с врачами, учившимися за границей, — те же протесты, те же слова, те же лозунги и крики о том, что этот экзамен сдать невозможно.
Короче, первую ходку на этот экзамен я провалил и утверждал, что мне в возрасте под сорок его вообще не сдать.
Но, на мое счастье, я был отловлен моим приятелем еще по «той» жизни, который только что этот экзамен сдал. Это был Илья Лиснянский, мой друг, знакомый мне ещё по Москве. И усадил он меня за стол, и стал я учиться (а я еще и работал — книги в библиотеке по полкам расставлял). И велел он мне книги по медицине читать по-английски, сказав, что это вовсе не страшно и вполне доступно. И стал я по-английски читать. Короче, в декабре 1991 года я получил эту самую лицензию. А не встреть я старого друга — неизвестно, как сложилась бы моя судьба.
Но! Это дало мне только право заниматься медицинской практикой — не более того.
И стал я искать место для ученичества. А, как я уже писал, понаехала нас чертова уйма: когда такси привезло меня на экзамен для получения «ришайона», таксист аж ахнул: «Это всё врачи?» Сдавало одновременно, наверное, около двух тысяч человек. Действительно, редко увидишь такое количество врачей сразу. Сидящие, стоящие, лежащие на травке, жующие люди. И все — врачи. И все дрожат от страха. Но настоящий страх был еще впереди — последний, заключительный экзамен. А до него было еще ой как неблизко, потому что для того, чтобы стать «в законе», требовалось:
Отработать пять лет по специальности, в которые входят:
•
работа в закрытом отделении;
•
работа в открытом отделении;
•
полгода в неврологии;
•
год в поликлинике;
•
научная работа с публикацией в журнале.
Сдать два экзамена:
•
Первый — письменный — по американской системе, спустя половину срока, то есть через два-три года.
На иврите.
•
Второй экзамен — окончательный. Устный. В него входят:
–
вопросы по психиатрии — берешь билет и сразу отвечаешь;
–
клиническое интервью — приводят больного, 45 минут на беседу и клинический разбор случая;
–
неврология — три маленьких вопросика;
–
психотерапия — ты представляешь два реферата: «короткий» и «длинный» о двух твоих психотерапиях.
Они могут быть динамическими, поведенческими — какими угодно.
Завалил любую из частей экзамена — приходи через год снова.
Вот такой путь.
К слову, сейчас этот экзамен стал еще сложнее.