Москву украшали… На исполинский бронзовый трон водрузили огромную фигуру Александра III, посадив его задом к храму Христа-спасителя и лицом к Москве-реке, грязной от сточных вод и мелкой. На красном кирпичном здании Исторического музея десятки лет белела единственная метлахская узорчатая плитка, которыми отцы города задумали облицевать весь фасад, но так и не облицевали. Толчеей из извозчиков, дорогих колясок, карет и гуляющей публики на углу Кузнецкого и Петровки управляли толстый пристав, городовой и окаменевший, верхом на рыжей лошади, синий жандарм с белым султаном на шапке. Как раз позади толчеи весело зеленел травкой огороженный железной решеткой большой треугольник, за который владелец земли требовал от города сотни тысяч рублей.
Здесь, в центре, на улицах продавали живые цветы, привезенные из Ниццы в Москву на льду. Из Москвы за границу везли на льду живых стерлядей с намоченными коньяком комочками ваты за жабрами. В крещенский трескучий мороз в больших зеркальных окнах магазина братьев Елисеевых белели коробки с уложенными в ватные гнездышки крупными ягодами клубники «Виктория», по три рубля коробка. «На Иордани» шло торжественное молебствие и белели тела голых людей, окунавшихся в ледяную прорубь. На «масленой неделе» в городе стоял блинный чад и шло катанье на тройках, «голубцах» и в широких розвальнях. Гремели бубенчики, бренчали колокольцы, из-под полозьев бежали отполированные полосы примятого снега. Таяло… Сытинские настольные календари с изображением царской семьи на многокрасочных обложках самым серьезным образом сообщали о предстоящей на каждый день погоде — «по Брюсу», составившему свои «предсказания погоды» 200 лет назад. В «городских происшествиях» писали о купцах 1-й и 2-й гильдий, съевших на пари по полтораста блинов и скоропостижно скончавшихся. В «чистый понедельник» великого поста под белой стеной Китай-города далеко раскидывался грибной рынок. В Благовещенье на птичьем торге Трубной площади выпускали на волю щеглов, чижей, снегирей, зябликов. От площади до самой Садовой тянулась узкая Драчевка, плотно забитая публичными домами. В пасхальную весеннюю ночь Москва толпилась на соборных площадях Кремля, колыхалась и тихо гудела, ожидая первого густого удара Ивана Великого, за которым, точно очнувшись от тихой дремоты, сразу вступали, колотя языками в медные глотки, звонари всех сорока сороков, всех 387 московских церквей. У галереи памятника Александру II несли караул увешанные медалями древние столетние гренадеры в аршинных меховых шапках…
Припекало солнце. Приходило лето… На Болоте шумел ягодный торг и стояли сладкие запахи малины, ананасной клубники, смородины и крупной, почти черной владимирской вишни, уложенной в решетах круглыми, ровными рядами. В трактире Тестова половые с полотенцами в руках, в белых русских рубахах и штанах бесшумно летали, разнося ледяную водку и горячие растегаи с вязигой и свежей икрой. Из Обжорного переулка за «Лоскутной» гостиницей несло тяжелым запахом жирного варева…
Москва белокаменная, златоглавая, хлебосольная… «Там русский дух, там Русью пахнет!»…
Казалось бы, так… Чтобы прокормить Москву, русские купцы везли в город гужом и железными дорогами в бочках, корзинах, в мешках и навалом всякую снедь и припасы. Муку, крупы и масла́ покупали у Егорова в Охотном. Мясо, дичь и зелень у Лапина. Рыбу и икру у Бараковых. Соленья, грибы, маринады, моченые яблоки и арбузы у Головкина, притулившегося рядом с рыбниками Бараковыми в узеньком проходе за Параскевой-Пятницей. Водками, настойками и наливками торговали фирмы Петра Смирнова, Синюшина и Смородинова. Пивом славились «Карнеев, Горшанов и компания». Фруктовыми водами, сельтерской и содовой поили Ланин и Калинкин. Закуски, фрукты, бакалею брали на Тверской у Елисеевых, Белова и Генералова. Чай и сахар покупали в магазинах Сергея Перлова и «Бр. К. и С. Поповых». Огневой сушкой овощей, белевской яблочной пастилой и глазированными фруктами владел Прохоров. Хлебами, баранками, калачами и сухарями торговали булочные Филиппова и Чуева. Молочными товарами — Чичкин и Бландовы.