Утробу Москвы питало русское купечество… Но громадными московскими фабриками и заводами владели Гужон, Густав Лист, Вогау, Бромлей, Циндель, Дангауэр. Оба универмага принадлежали Мюру и Мерилизу (ЦУМ) и английской фирме Шанкса. Торговлю готовым платьем крепко держали в своих руках магазины австрийской фирмы Мандля. Шляпы и перчатки покупали только у Лемерсье и Вандрага. Дорожные вещи — у Кордье. Белье — у Альшванга. Золото, серебро и бриллианты — у Фаберже и Фульда. Часы у Буре и Габю. Фраки заказывали у Деллоса. Хрусталь выбирали у графа Гарраха. Художественные произведения — у Аванцо и Дациаро. Гнутую мебель — у Кона. Книги — у Вольфа. Ноты — у Юргенсона. Музыкальные инструменты — в магазине «Юлий-Генрих Циммерман». Рояли и пианино делала фабрика Беккера. Велосипеды покупали у Лейтнера в Петровских линиях. Металлические изделия — у братьев Брабец. Вся Москва глотала пилюли, порошки и микстуры Феррейна, Келлера, Матейссена и Эрманса. Парфюмерию выбирали у Брокара и Ралле. Французские фирмы Коти, Пивер, Убиган и Герлен наводнили Москву флаконами своих духов. Модные запахи «L’origán» Коти, «Ouelgue fleurs» Убиган и «Rue de la Paix» Герлена кружили головы. Пудру брали только в черных коробках «Парижского института красоты» или в усыпанных пуховками желтых коробках Коти. Кондитерскими изделиями торговали Эйнем, Сиу, Трамбле, «Флей», Яни. Шоколад покупали у Крафта, и им заполонили Москву швейцарские фирмы Гала-Петер, Кайе и Сюшар. Кофе брали у Форштрема, диетические хлебцы, крендельки, штрудели и «хворост» — у Бартельса на Кузнецком. Вина — у Депре, Леве и Арабажи. Папиросы и табаки курили фирм Габай и Шапшала.
И что всего удивительнее — все товары эти были в большинстве своем из русского сырья и сделаны русскими руками.
Невольно вспомнишь Белинского: покажите русскому человеку хоть Аполлона Бельведерского, он не сконфузится и топором и скобелью сделает его вам из елового бревна, да еще будет божиться, что его работа настоящая, «немецкая».
Магазины в центре назывались «А ла туалет», «О бонер де дам», «О бон марше», «А ла гурме», «Город Лион», «Город Ницца», «Парижский шик», «Венский шик». На открытках было напечатано «Carte postale», в почтовых отделениях белели надписи «Post restante», в магазинах сверкали стеклянные таблички — «Prix — fixe», конные состязания в манеже назывались «Concours hippique». Концерты пианистов — клавирабендами, балетные вечера — «Soirée horeographique», утренники — «матинэ». На вывесках портных было написано — «Tailleur», на парикмахерских — «Coiffeur», и фирмы эти носили названия «Франсуа», «Поль», «Базиль».
Продавщицы в магазинах с французскими галантерейностью и прононсом называли покупателей — «месье» и «мадам». Телефонами Москвы владела шведская фирма Эриксон. Трамваями — Бельгийское акционерное общество. Театральную площадь мостили брусчаткой, привезенной из Швеции. Золотые буквы над подъездами гостиниц блистали названиями: «Дрезден», «Мадрид», «Лувр», «Париж», «Лондон», «Марсель», «Сан-Ремо», «Люкс», «Альпийская роза». В ресторанах русский официант спрашивал у русского посетителя:
— Прикажете из «пла-де-жур» или «а-ла-карт»?
В меню стояли супы: протанье, жульен, консоме, пейзан, блюда беф-бризе, шницеля, антрекоты, лангеты, эскалопы, штуфаты, фрикассе и т. д., и т. д… Подавали французские булки, парижские батоны, венскую сдобу, английские кексы. В кафе предлагали прохладительные напитки — оршад, кофе-гляссе, оранжад, мазагран…
И как часто в «меню» все эти заморские названия превращались в сологубовскую «курицу с рысью»…
Терминология ресторанной кухни, крепко въевшаяся в быт, благополучно перемахнула и через вал революции, соскользнув в нашу жизнь, но один горький шутник, не терпящий остатков ненужной иностранщины, выпив приличное количество смешанных напитков в «Коктейль-холле», предложил переименовать его в «Ерш-избу»…