— За обман Партии и Правительства председателю пусковой комиссии, начальнику стройки, начальнику монтажной организации явиться в следующий четверг на бюро обкома. Предоставить объяснительные записки не менее чем на четырёх листах. — И с тем вышел.
Повисла гнетущая тишина. А когда все разошлись по своим местам, началось самое гнусное. Каждый руководитель разослал доверенных на поиски виноватых у соседей. Для нас этой проблемы не существовало по определению. Так как мы стоим в конце технологического процесса, то и заканчиваем работу мы последними. А значит в глазах разных «секретарей» мы всегда виноваты. Между прочим, это происходило и на других объектах, когда уже не стало «секретарей», но никуда не делись, далёкие от понимания технологического процесса, чиновники.
Председателем пусковой комиссии был управляющий «Рязаньэнерго» и бывший директор Рязанской ГРЭС Шестаков Вилорий Николаевич. (Вилорий — Владимир Ильич Ленин Организатор Революции). Надо отдать ему должное. На вечерней оперативке он призвал прекратить поиски «виноватых», а спокойно работать. Хочу сказать несколько слов об оперативных совещаниях. Проводились они ежедневно в 9.00, в 14.00, и в 22.00. Собиралось на них не менее 50 человек. Наши вопросы обсуждались последними, поэтому приходилось сидеть по полтора, два часа без толку. Особенно поучительна была вечерняя оперативка, на которой обсуждались планы на ночь. Заканчивалась она за полночь. Выходит из штаба толпа в полсотни человек, а на стройке видны три, четыре вспышки сварки и всё. Ситуация изменилась когда совещания стал проводить вместо заболевшего начальника стройки, приехавший из Москвы Юрий Корсун, начальник Главцентрэнергостроя. Он не тащил на сборы всех подряд, а распределил совещания по тематике и собирал только тех, чьи вопросы обсуждались. К сожалению, этому примеру больше никто, на моей памяти, не последовал. Корсун явно выделялся на фоне других министерских чиновников. Молодой, энергичный, интеллигентный, что совсем не характерно для этих ребят. Особенно приятное впечатление он произвёл, когда предложил начальнику одной из строительных организаций сесть с ним и нарисовать эпюру нагрузок на стенки бака для мазута.
Возвращаясь к нашим баранам. Руководство стройки взяло очередное повышенное обязательство запустить блок 22 декабря, в День Энергетика. Здесь вмешалось ещё одно обстоятельство. На Костромской ГРЭС готовили к пуску блок 1200 МВТ. Началось соревнование сначала за дни, потом часы и минуты. Я считаю, что такие соревнования в строительстве, а особенно в промышленном, где
вводятся сложные технологические комплексы, ни к чему хорошему не приводят. Желание сделать первым преобладает над требованием, делать хорошо. 22 декабря 1980 года ввели в строй блок 800 МВТ на Рязанской ГРЭС и блок 1200 МВТ на Костромской ГРЭС. Как я уже говорил, у нас возникли проблемы со шкафами ФГУ. С распайкой Марк со своей командой справился. Что касается инверторов, то от завода в Грузии ни привета, ни ответа. Руководство станции принимает решение пускать блок без инверторов. Шкафы ФГУ входят в зону обслуживания цеха ТАИ станции. Исходят из того, что если исчезнет переменное напряжение на станции, то запорная аппаратура всё равно не будет работать, значит и управлять не чем. Но, как известно, где тонко, там и рвётся. Прошло несколько месяцев. Произошла авария на ОРУ 110. По стечению обстоятельств на блоке отключились собственные нужды. Шкафы ФГУ стояли без инверторов. В одном из шкафов была схема управления маслонасосов постоянного тока. Блок встал на ремонт. Насколько я помню, на Костромской ГРЭС блок отработал ещё меньше. В команде Жени Смирнова работали два брата Львовы. Младший, Виктор, красавец мужчина. Когда он шёл на блок, с черной телефонной трубкой за поясом, он напоминал мне героя из фильма «Великолепная семёрка». Старший, Александр, страдал проблемой российских талантливых людей. Но как советовал дедушка Крылов «дело разумел».
Часа два ночи, председатель пусковой комиссии со свитой, толпятся у пульта управления, упёршись взглядом в указатель вибрации. Потом бегут слушать подшипники на блоке. Возвращаются. Снова стоят, уставившись в прибор вибрации. На лицах недоумение. В это время справа на блочный щит входит Саша Львов. Он видимо спал на куче мусора, на нём висят клочки теплоизоляции, лицо крепко помято. Нетвёрдо шагая, он раздвигает стоящих у пульта, смотрит некоторое время на указатель вибрации. Делает отрицательный жест рукой, пытается что- то сказать. Потом нетвёрдой походкой идет за ряд релейных панелей, по дороге прихватывая пару парней из цеха ТАИ. Бурчит парням: