На лице полицейского не дрогнул ни один мускул. Казалось, оно было как статуя, пытающееся просверлить в нем, своим недружелюбном взглядом дырку. Он небрежно достал конверт и передал его Андрею.
- Это вам. Было найдено рядом с предсмертной запиской.
Андрей, не скрывая удивления посмотрел сначала на записку потом на участкового.
- Это точно мне?
- Вам, вам. Он подписан, с другой стороны.
Перевернув записку, адресат удивленно смотрел на нее не решаясь открыть.
- Не хотите ли вскрыть? - Полюбопытствовал полицейский.
- Я не хочу вскрывать ее при вас. - огрызнулся Андрей. - Это личное письмо и раскрывать его содержимое я вам не обязан.
- Пока, да. - Натянуто улыбнулся полицейский. И стал собираться. - Спасибо большое за уделенное время. Если у нас еще возникнут к вам вопросы мы позвоним. Всего доброго.
- До свидания.
Спускаясь вниз, по лестнице одиннадцатиэтажного дома, Никита в задумчивости неожиданно спросил - Вы считаете, это он виновен в смерти Тимирязева?
- Не знаю. Но ситуация довольно неоднозначная. Ты сам то, как думаешь?
- Мне кажется, этот Черепанцев не убийца. Но парень он мутный.
- Мутный, не то слово, но на убийцу он действительно не похож. Хотя черт его знает. А с бумажками нам сегодня придется повозиться.
Выйдя из дома на пустынную улицу, по закатывающемся солнцем они сели в полицейскую машину и направились в отделение. Там их ждала долгая бумажная волокита.
Как только за нежданными гостями захлопнулась дверь Андрей нетерпеливо вскрыл конверт. На тетрадном листе бумаги сложенном пополам была всего одна фраза.
«Сожги все.»
5
Спустя три дня Андрею позвонили и вызвали в районную полиции, как ему объяснили «для разъяснения материалов дела». Уже к этой встречи он был хорошо подготовлен. Как выяснилось - зря. Все оказалось куда проще, чем он думал. Копать под него не стали. Простой сорокаминутный разговор, но лейтенант был уже более спокоен, чем несколько дней назад. Ему задавались те же самые вопросы о нюансах знакомства и общения с покойным. Допрос носил скорее протокольный характер и извинившись за беспокойство уже через пол часа беседы с лейтенантом Шипиловым его отпустили. Сидев на лавочке неподалеку от здания полиции и наслаждаясь приятным летним днем, Андрей думал, что делать дальше. А дальше предстоял сбор документов, для вступления в права наследования. Это было не так сложно, как ему показалось на первый взгляд. И уже через неделю новый хозяин 67 квартиры стоял посреди гостиной и окидывая взглядом комнату, решая, как распорядиться этим нежданным подарком судьбы. Жить в квартире покойного Андрей не хотел. Он понял это после первого своего шага на порог квартиры. Сложно ему было жить в квартире, в которой оборвалась жизнь прежнего владельца. Даже воздух здесь ему казался тяжелым и густым, он не мог вдохнуть его полной грудью. Он решил выкинуть все что принадлежало прежнему хозяину, убраться в квартире и сдавать ее. На следующий же день он приступил к исполнению задуманного. Это было не сложно, вещей оказалось мало и оценив фронт работ Андрей понял, что сможет управиться за пару дней. Когда он разбирал бумаги в полке то наткнулся на, как ему показалось интересную тетрадь. С виду, она была ничем не примечательна. Обычный, толстый, синий не нового вида ежедневник коих много продается в книжных магазинах. Внимание Игоря привлекло другое. Весь ежедневник был, явно измучен. Истертая и израненная обложка и множество закладок, говорили о том, что им пользовались каждый день на протяжении многих лет. Андрей аккуратно открыл тетрадь и прочел первую страницу.
«20 января 2017 года. Не знаю к чему это приведет и нужно ли это мне. Мой психотерапевт посоветовал вести мне этот дневник. Как будто бы изложение своих мыслей на бумаге поможет мне избавиться от навязчивых мыслей. Бред. Но ладно, в принципе мне не привыкать оборачивать свои чувства в словесную оболочку, и так пишу каждый день, правда мои книги никому не нужны. Но я люблю писать, так что, почему бы и начать вести дневник.»
Андрей с шумом захлопнул тетрадь. «Читать личный дневник человека умершего всего несколько недель назад. Черт, я хоть и плохой человек, но не конченый мудак. Это мерзко. Ведь он вел его для себя, а я..., да кто я такой, чтобы вот так без спроса лезть в человеческую душу без разрешения. Пожалуй, просто избавлюсь от него, как и от остальных вещей, как рассчитывал ранее.» Он подошел уже было к коробке, в которой лежали книги, чтобы положить туда дневник, и завис. Руки не слушались его. Предательские конечности просто не хотели класть злополучную тетрадь в коробку. Андрея душил интерес и эта природная любознательность, присущая всем людям. И еще его мучал один, очень важный для него, вопрос - «Почему я?» И еще несколько - «А что, если он написал о том, как собирается покончить с собой? Вдруг там я смогу найти ответ, почему он все оставил именно мне? Почему он считал меня другом?» Немного потупив над коробкой, он сел на кровать и стал думать. Он не мог решиться избавиться от дневника, но также не мог себя заставить раскрыть его. В голове не было ничего конкретного, кроме невнятной каши из мыслей. В странном смятении и одновременно возбуждении он сидел уже минут пятнадцать смотря на тетрадь. «Нужно проветрить голову» решил Андрей и направился на балкон.