В те годы наркоманы грабили больничные аптеки, «заинтересовывали» недобросовестных медиков, имевших доступ к наркотикам, а те, списывая назначенный наркотический препарат на больного, которому он был необходим, вводили ему что-нибудь вроде анальгина с димедролом, настоящий же наркотик оставляли у себя. Эти преступления всё же каким-то образом раскрывались, только на моей памяти состоялись два суда. Один был показательным, в зале мединститута.
Травку курили очень и очень многие (никто не считал), тогда это была марихуана. И ездили за ней недалеко. Произрастала она, нетронутая, в громадном количестве, и когда наступал сезон, молодые люди, практически не опасаясь, везли её в сумках из известных районов края. Сейчас плантации марихуаны значительно поредели, есть регулярная охрана, да и спрос, видимо, уменьшился: пришли другие времена и другие наркотики. В некоторых странах марихуана даже легализована, но у нас её потребление справедливо называется «гашишной наркоманией», ибо именно с «безобидной» травки начинали большинство героиновых наркоманов.
Потом появились различные эфедрон-содержащие травы или «ханка», которые превращали в отвары в домашних условиях и вводили в вену, получая гораздо более выразительный кайф, чем от марихуаны. «Ханки» нет уже лет 5, т. к. китайская таможня перекрыла доступ эфедрон-содержащих веществ. А в последние 8–10 лет до нас дошел героин – самый страшный наркотик, зависимость от которого развивается после первого же укола, а результат излечившихся стремится к нулю. Начинают лет с 15–17 и уже к 30, если доживают, превращаются в недочеловека психически и в полуразложившийся труп физически. Причины смерти – передозировка, почечно-печёночная недостаточность, мозговая кома.
В нашем стационаре наркоманы появлялись в трех случаях. Во–первых, если нестерпимо хочется заполучить дозу, и нет другого выхода, кроме как симулировать сильную боль, не снимающуюся ненаркотическим аналгетиками (анальгин, баралгин) и спазмолитиками. Врачебный осмотр при этом ничего серьёзного не обнаруживал: живот мягкий, кровь «спокойная», никаких признаков острой сердечной патологии нет. После необходимого обследования становилось ясно, что поведение больного не соответствует объективным данным. Есть и некоторые очевидные симптомы, позволяющие заподозрить наркоманию. Это общее возбуждение, покраснение склер, тремор (дрожание рук и всего тела), потливость, отсутствие нормальной реакции зрачков. Тогда приглашался нарколог, который мнимого больного тут же «раскручивал» и приглашал к себе на приём. Во–вторых, если наркозависимый больной заболевает, как мы говорим, «соматической патологией» (пневмония, аппендицит, язва желудка и т.д.) и поступает по направлению терапевта либо по СМП. Опытный врач всегда разглядит и уже перечисленные симптомы, и следы от иньекций, особенно в необычных местах (наркоманы исхитряются проникнуть в самые тонкие и неудобно расположенные вены), происхождение которых больной убедительно объяснить не может. После уточнения диагноза наркологом больной, если нуждается в терапевтическом лечении (пневмония, например) остаётся в стационаре. Понятно, что при малейших признаках улучшения он исчезает, сначала на время для очередной дозы, а вскоре и окончательно.
В-третьих, – это уже финал с почечной, печёночной недостаточностью, тяжёлой анемией и поражением центральной и периферической нервной системы. Если эти пациенты проживают по месту прописки, они известны и участковым врачам и службе СМП. Поскольку надежды на излечение на этом этапе нет, больной, как правило, «асоциален», направляют их в стационар неохотно, в основном, по настоянию родственников либо соседей. И хотя активное лечение (дезинтоксикационное, общеукрепляющее, противовоспалительное и симптоматическое) даже в условиях районной больницы приносит какое-то улучшение, но исход всё равно предопределён. И всё же чаще такие больные погибают дома, либо где-нибудь на улице, или в притоне.
Запомнился мне один больной, 21 года, дважды поступавший в наше отделение. Он наблюдался у нарколога и госпитализировался по направлению от него. «Наркотический» анамнез, несмотря на молодость, был у него многолетним, все возможные места для иньекций (руки, ноги, подмышки, даже шея) были исколоты. В больницу его привозили оба раза на носилках, так как из-за выраженнейшего отёчного синдрома и слабости передвигаться самостоятельно он не мог. Терапевтический диагноз: токсический гломерулонефрит, отечная форма. ХПН, консервативно-курабельная стадия. Токсический гепатит. Энцефалопатия. Его было по-человечески очень жалко, он, действительно, страдал от немощи при высоком росте и хорошем телосложении, громадного живота, постоянных головных болей (АД до 200/130 мм рт ст). Сам по себе парень был добрым и благодарным за участие, но ведь кто-то же втянул его в эту мерзость, а мать (отца не было), не смогла справиться. Да и кто бы смог? Семья малообеспеченная, из дома вынес всё, что возможно, но продолжал убивать себя самодельной адской смесью. В больнице в результате лечения диуретиками, гормонами, дезинтоксикации с учётом сниженного диуреза наступало какое-то улучшение: уменьшался отёчный синдром, снижалось до 160/100 мм рт ст АД, он начинал ходить по отделению, разговаривать с медсёстрами. Казалось бы, за 2 недели воздержания от наркотиков синдром отмены купировался, может быть, инстинкт самосохранения сработает, и он сам победит эту зависимость. Но нет, наступал момент, и больной исчезал. Дома всё начиналось сначала. После второй госпитализации и второго самовольного ухода в отделении больше не появлялся и умер дома от «передозы».