Я ещё год продолжала заведовать отделением, занимаясь больными и стараясь не вникать во внутрибольничные дрязги. Но работать стало неизмеримо тяжелее из-за потери кадров. Вместо двух постоянных врачей в отделении остался один: Эркова Светлана Степановна, врач-уролог, решившая после 30 лет поменять специализацию. Ей, конечно, не хватала ни знаний, ни опыта. Вторым ординатором назначался по очереди и «по производственной необходимости» участковый терапевт, сроком на 1 месяц. При всём желании эти доктора не могли справиться полноценно с лечебно-диагностической работой врача стационара. Они осматривали больных, заполняли истории болезни, писали выписки, но мне приходилось постоянно «держать всех больных в голове». А это непросто. Ошибки, недосмотры, проколы сделались неизбежными. Естественно, нарастали утомление и раздражение. Начались сбои со здоровьем. И вот наступил декабрь 2007 года. Больнице выделили в качестве премиальных большие деньги. Руководство, работники административного корпуса (бухгалтера, экономисты, компьютерщики) – все получили 20, 30 тысяч, а кто повыше – и больше. В то же время ни хирургическому, ни терапевтическому отделениям, которые как раз и занимаются лечением больных, не дали никому и ничего, мотивируя недовыполнением плана. Решение принималось келейно, узким кругом заместителей с участием председателя профсоюза. Это была такая вопиющая несправедливость, что в знак протеста заведующий хирургическим отделением Киреев А. Н. и я подали заявление об освобождении от занимаемой должности. Алексей Иванович перешёл в дежурные хирурги, я стала вести больных в отделении на полставки, а вскоре и совсем уволилась в связи с выходом на пенсию: мне было 59 лет. Мы с мужем решили, наконец-то, покончить с гостевым браком и жить вместе в городской квартире.
Придя в себя за пару месяцев, я решила ещё потрудиться в районной поликлинике, хоть узнать, что это такое. В поликлинике № 1 как раз уволились оба врача дневного стационара, и мне предложили взять эту работу на себя. Дневной стационар поликлиники – очень важное с точки зрения «доходности» для лечебного учреждения подразделение. Туда направляет больных хирург (для лечения облитерирующего атеросклероза), эндокринолог (для инфузий берлитиона), ЛОР-врач (при острой сенсорной тугоухости), окулист (для лечения дистрофии сетчатки), кардиолог (в случае недавно возникшей фибрилляции предсердий) и другие специалисты. Но подавляющее большинство пациентов – это больные с энцефалопатией I–II стадии на фоне церебрального атеросклероза. Сейчас, правда, в обиходе чаще встречается другой термин – «хроническая ишемия мозга», предложенный кем-то из неврологов. Многие врачи, я в том числе, считают его неудачным, поскольку он не отражает степень поражения головного мозга. Эти больные, жалующиеся на головокружение, шум в ушах и атаксию, направляются в дневной стационар дважды в год для того, чтобы в течение 10 дней «прокапаться». Они получают церебролизин, актовегин, кавинтон, мексидол, ноотропы и милдронат – не более 3 препаратов в соответствии с назначением своего лечащего врача и после утверждения заведующей отделением. Бесплатно. Дневной стационар обеспечивается и лекарствами, и одноразовыми инструментами. Насколько это лечение эффективно – другой вопрос. Я каждого с пристрастием допрашивала, стало ли ему лучше, в чём и насколько. Большинство говорило об улучшении общего состояния, нормализации сна и АД (оно, конечно, измерялось и корригировалось), но основные симптомы, увы, редко у кого значительно уменьшались. Конечно, если ещё назначить бетасерк, головокружение может и исчезнуть на какое-то время, но шум в голове, как я убедилась, это самый стойкий симптом. Однако больные верят в «капельницы», очень позитивно относятся к лечению и порой месяцами ждут очереди. Я проработала там почти полтора года, не получая практически никакого удовлетворения, и уходя в июне 2010 года в отпуск, уволилась. Ушёл на пенсию мой муж, старше меня на 5 лет, и мы решили переехать жить в деревню, то бишь в Вольно-Надеждинское, а городскую квартиру сдавать.
Третий раз в одну реку
Я не собиралась возвращаться в больницу, но просидев три месяца дома и прочувствовав все «прелести» оторванности от города, послушалась своей подруги Веры и согласилась поработать в частной клинике «Авиценна», где главным врачом на тот момент был тот самый доктор Фарбер А. А., о котором я уже писала. Хватило меня на полтора месяца при трёхчасовом приеме 2 раза в неделю. Я принимала больных и делала назначения, как всегда, но вскоре мне дали понять, что я мало назначаю капельниц и других манипуляций. Так я на себе почувствовала, что цель платной клиники – выкачивание денег, а не помощь больным. Глубоко вздохнув, я с ней распрощалась и (вы не поверите) снова отправилась заведовать своим любимым отделением. Ведь столько в него было вложено сил, терпения и любви!