Вышел, договорился с таксистом на 800 рублей до Ивановки, и стартовал на запад. Таксист попался разговорчивым, кто я водила раскусил мгновенно, и сообщил, что добровольцев в Ивановку к Александру (так, по его словам, звали хозяина дома, куда я ехал) он возит регулярно, 3–5 человек в неделю. Вроде как Александр человек опытный, родственников у него полно по обе стороны границы, и накладок с переходом пока не было. Заодно проинструктировал меня, что говорить погранцам, если те остановят, мол. На рыбалку еду. Среди погранцов, как и везде, люди встречались очень разные, в том числе и стремящиеся тупо блюсти букву закона без оглядки на ситуацию — могли и составить протокол о нарушении погранзоны, и в Тарасовку вернуть. Впрочем, никто нам так и не попался. Вернее, мы никому не попались. К восстанию он относился сочувственно, что, впрочем, не мешало ему ломить 800 рублей за поездку, красная цена которой пятихатка.
Высадив меня перед отдельно стоящим двухэтажным домом, во дворе которого молча сидела здоровенная лохматая псина, неодобрительно смотревшая на меня сквозь сетчатый забор, водила шустро развернулся и скрылся из поля зрения, пожелав напоследок удачи.
Глава 2
На стук в ворота и крик «Есть кто живой?» никто не отозвался. Входить как-то не хотелось — во-первых, псинка смотрела недружелюбно, во-вторых, кто его знает, что там и как. И кто. Пожалуй, стоит перезвонить, и сообщить радостную весть о моём прибытии. Достаю телефон, набираю… «На Вашем счету недостаточно средств…» Чудесно. Как всегда, вовремя. Стучу снова — реакции ноль, только собака пару раз гавкнула без особого энтузиазма. Мдяяя… Может, таксист куда-то не туда завёз? И чё делать? Обхожу забор слева — упираюсь в какие-то огороды. Возвращаюсь обратно. По-прежнему никого. Cобаченция временами порыкивает. Мляяя… Оглядываюсь на шум — к воротам подъезжает молодой пацан на велосипеде. «Привет! — здороваюсь я, — ты тут живёшь?» «Здравствуйте! — вежливо отвечает молодое поколение, — здесь. А Вы к папе?».
Подтверждаю его смелое предположение. Ребятёнок входит во двор и скрывается за домом. Через пару минут появляется мужчина за пятьдесят, крепкий, с грубоватым, но умным лицом — «Добрый день! Я Александр. Как добрался?». Представляюсь сам, сообщаю, что добрался нормально. Проходим за дом, там большой огород, чуть ли не на полгектара. По нему в мою сторону бодро двигается моего примерно роста мужик, но раза в два меня шире, на вид лет сорока, с окладистой такой бородой. С вилами наперевес двигается, что любопытно. Хммм… Не, поставил в сторонку. Видимо, ещё один рыбак. Так и оказалось. Дима, здоровенный бородач харизматично-брутальной внешности, отец пятерых детей, мастер на все руки, эрудит и убеждённый русский националист, приехал из одной из нацреспублик Поволжья, где у него была небольшая фирма, занимающаяся разработкой компьютерных программ.
Общий язык что с хозяевами (а в доме, помимо самого Александра, жили также его супруга Ирина и трое детей), что с Димой я нашёл быстро, и они ввели меня в курс дела. Ситуация «на ленте» была следующей: вдоль границы тянулась линия украинских опорных пунктов, выходящие из них мобильные отряды патрулировали границу и устраивали засады на известных им путях переправы людей и грузов. Дело для них облегчалось тем, что граница проходит по хоть и маленькой, но реке Деркул. Так, пару дней назад в нескольких километрах южнее перешедшая реку вброд группа добровольцев была обстреляна из зелёнки сразу, как вышла на берег. Итог — двое раненных, к счастью, всем удалось отойти обратно. Обстреливать российскую территорию украинцы в то время ещё побаивались. Вооружённых ополченцев украинские погранцы опасались и всеми силами не замечали. В случае, если не замечать не получалось, с опорных пунктов выдвигались бронегруппы нацгвардии и отгоняли наших либо в зелёнку, либо по дороге на юг, в сторону станицы Луганской. Территория на запад от границы на несколько десятков километров представляла собой зону неустойчивого контроля ополченцев. Т. е. населённые пункты, в основном, были условно ЛНРовскими, с гарнизонами по несколько человек, в лучшем случае несколько десятков. В случае подхода крупных сил украинцев (а мелкими отрядами те перемещаться не решались) эти гарнизоны рассасывались зелёнке и соседним деревням, противник входил в селение, поднимал укрофлаг на здании администрации, после чего двигался дальше. Ополченцы возвращались обратно, снимали жовто-блакитку, вешали триколор/имперку/спас/ЛНРку (смотря что было под рукой), и всё возвращалось на круги своя. При этом по дорогам практически свободно перемещались обе стороны, выставляя блок-посты где им заблагорассудится. На север, чем дальше, тем слабее становилось присутствие ополчения, и сильнее влияние Киева. Система переправки «диких» добровольцев держалась на самоотверженной работе волонтёров из местных жителей по обе стороны ленты, и была достаточно организованной. Приём людей и грузов на территории РФ, разведка маршрутов, переход ленты, доставка в Луганск — уровень, которого достигла самоорганизация вчера ещё совершенно обычных людей, внушал нешуточное уважение. Крупные отряды по 20 и более человек (в основном казачьи, уже с лёгким вооружением) просто переходили границу где им вздумается, распугивая укропограничников и успевая уйти на подконтрольную ЛНР территорию до подхода нацгвардии на броне. С российской стороны некоторые сложности доставляли погранцы. Если менты были из местных, и практически поголовно смотрели сквозь пальцы на шевеления в приграничной полосе, то среди «зелёных фуражек» попадалось немало мразей, тормозивших помощь восстанию всеми силами. Впрочем, большинство и там было нормальными людьми.
Хутор Ивановка вытянулся вдоль реки на восточном берегу Деркула. На противоположной стороне стоял чуть больших размеров посёлок Сосновое. Жители обеих деревушек поголовно были друг другу родственниками и кумовьями, в советские времена данная «агломерация» вообще считалась единым целым. В Сосновом стоял небольшой погранпост, а в лесу за ней — рота нацгвардии при нескольких танках, БМП и миномётах. Плюс ходили слухи, что там же был небольшой отряд спецназа СБУ, устраивавшего вылазки в зелёнку (в основном укры туда соваться не рисковали), но по ним уверенности у Александра не было. Мост через Деркул украинцы обмотали колючкой и перекрыли бетонными блоками, не пропуская через него даже местных. Интересно, кто им подкинул эту идею. Человек, безусловно, глубоко симпатизирует восстанию. Любимой забавой детворы на западном берегу было тролление укровояк криками «Аллах Акбар!» из зелёнки, на что жертвы Тымчуковской логореи реагировали крайне нервно. Видимо, представляли, как им сейчас головы отрезать будут.
Александр сообщил, что к вечеру ещё один «рыбак» подтянется, после чего он будет согласовывать с волонтёрами на том берегу переход и доставку в Луганск. После сытного обеда мы с Димой помогли Александру с уборкой свежескошенной травы, затем поплескались в Деркуле, с интересом всматриваясь в лес на противоположном берегу. Спезназовцы СБУ ухитрились остаться незамеченными.