Красильщиков томился в тюрьме очень долго. Его ученики-евреи имели знакомства в ЧК и употребляли все усилия, чтобы выручить из беды своего преподавателя. Красильщиков был в конце концов освобожден, но постарел за это время до неузнаваемости. Он чувствовал себя уже приговоренным к расстрелу и не ждал возвратиться к жизни. Каждый раз, когда из тюрьмы брали к расстрелу заключенных, он переживал ужас. И. Б. Красильщиков много рассказывал мне про тюрьму в связи со своими переживаниями, и я все своевременно записал. Это был удивительный психологический анализ, но теперь по памяти я не могу восстановить этот рассказ.
Мы оставались долгое время без преподавателя скрипки. Маркович, испугавшись ареста Красильщикова, сейчас же уехал под видом командировки из Чернигова. Ежедневно была какая-нибудь новая неприятность. Преподаватель В. А. Юркевич, на глазах которой утром красноармеец убил какого-то человека, разнервничалась и не могла в этот день заниматься. Гофман-Наумова ежедневно жаловалась, что ее преследуют живущие в ее квартире красноармейцы-матросы, и это лишало ее того равновесия, которое было необходимо для занятий с учениками. Ученица Сафонова прибежала в училище и страшно взволнованная рассказывала, что ее чуть не убили за то, что нашли при обыске погоны и ордена ее покойного отца.
Преподаватели нервничали. Голод и недоедание еще больше нервировали их. Настроение делалось скверным. Окончательно нарушил нашу жизнь арест А. А. Бакуринского, этого популярного в Чернигове человека. Его жена Ольга Романовна была издавна преподавателем музыкального училища и пользовалась не меньшей популярностью, как известная благотворительница и отличная певица, всегда выступавшая на благотворительных вечерах. Алексей Александрович был арестован вместе со своим сыном, студентом Алешей. Они были взяты заложниками. Добровольцы приближались к Харькову и Полтаве, и это был ответ на их успех.
В городе забили тревогу. Бакуринский, как бывший предводитель дворянства и председатель губернской земской управы, а потом помощник губернского старосты при гетмане, был слишком хорошо всем известен, чтобы его арест прошел не отмеченным. Свыше 5000 подписей рабочих, крестьян, ремесленников и обывателей покрыли протест и ходатайство об освобождении Бакуринского из тюрьмы, но Коржиков заявил, что именно такие популярные люди и страшны большевикам. А. А. Бакуринский с сыном были расстреляны. В городе было смятение.
Вместе с Бакуринским была расстреляна большая группа интеллигенции (насколько припомню, до 35 человек, часть которых была перечислена в газете «Известия» от 2 августа), но центральной фигурой в этом кошмарном деле все-таки был Алексей Александрович с сыном. Алеша был баловень местных барышень, а за Бакуринского стоял весь город. Судьба Бакуринского была предрешена. Об этом знали мы и его жена. За день-два до этого расстрела в тюрьме состоялся концерт с участием О. Р. Бакуринской. Она пела в этот раз исключительно хорошо. Это было последнее ее свидание с мужем. Алексей Александрович сидел в первом ряду. Большая ткацкая мастерская тюрьмы была теперь приспособлена к концертному залу. Пианино было реквизировано. Это была громадная, светлая и чистая комната, но решетчатые окна во дворе тюрьмы и тип тюремной постройки ни на минуту не позволяли перенестись в иной мир.
Участники этого концерта делились с нами потом своими впечатлениями. На душе было страшно тяжело, говорили они. Аудитория была не тюремная. В большей своей части публика была интеллигентная. Лица были знакомые. В любом концерте всегда можно было видеть именно такую публику, но здесь на них был другой отпечаток. Это были все люди перестрадавшие, изможденные, со страдальческим выражением лица, ожидающие казни. Они пришли не для того, чтобы развлечься, а чтобы повидать своих людей, пришедших утешить их музыкой. Присутствие комиссара и стражи, конечно, создавали официально-натянутую атмосферу, но и это дало некоторое удовлетворение обеим сторонам. Было грустно. Участие в этом концерте никогда не изгладится в памяти, говорили наши преподаватели.
Уже на следующий день О. Р Бакуринская бросалась во все стороны и хлопотала поднять на ноги всех о помиловании мужа и сына. Были подняты на ноги все, кто только мог заступиться за этих людей.
Ночью А. А. Бакуринский будил своего сына, которого не могли разбудить красноармейцы. «Алеша, вставай!» - тряс за плечи отец своего сына17. Алеша проснулся и в ужасе отшатнулся от палачей. Как ребенок, зарыдал бедный юноша, а дальше мы не знаем, как было. Но было нечто ужасное. В конторе тюрьмы их вязали руками сзади по двое. С кем был связан А. А. Бакуринский, мы не знаем, но знаем, что солдаты при этом били, толкали и швыряли свои жертвы. В эту ночь убивали большую группу интеллигенции. Это было в ночь на 1 августа.
17
Это рассказывал нам присутствующий при выводе на расстрел заключенных И. Б. Красильщиков, сидевший в тюрьме в камере с Бакуринским.