ц. У меня важное поручение от императрицы, и я сгораю от нетерпения исполнить его как можно скорее. Ах если бы не дождь, пожалуй, я бы без раздумий оставила экипаж на середине пути и стремглав понеслась к моей госпоже. Полы юкаты мешались бы между бедрами, прическа бы растрепалась, и кто-нибудь из прохожих наверняка окликнул бы меня, чтоб узнать, куда же мчится юная мёбу. Только я бы не остановилась - я бы мчалась со всех ног, и ветер свистел бы в ушах! Наконец мы проехали Северные ворота. Быки остановились у дворца, и слуга живенько распахнул мою дверцу. Его кимоно насытилось дождевой влагой и давно уже разлезлось по швам, его руки испачкались в грязи - колесо попало в громадную яму на пути во дворец. Юноша спросился подержать розовый шелковый сверток, покоившийся на коленях; мои пальцы инстинктивно сжали материю, как бы защищая драгоценную вещь, и я отрицательно махнула головой. Неужели он и правда думал, что я доверю кому-либо одежду, сотканную для императрицы Эрзы к празднику Танабата? Мелким быстрым шагом, прижав сверток к груди, я миновала ступени и широкие галереи: свет из окон пятнами мелькал по сторонам, напоминая калейдоскоп, сердце выпрыгивало из груди, и руки тряслись в предвкушении. Я повернула направо и остановилась перед покоями государыни, я запыхалась. У спален дежурили две фрейлины, завидев меня, они переглянулись, одна из них присела на колени, легким движением руки приоткрыла сёдзи и доложила о моем прибытии. Я вдохнула воздух и решительно вошла. За столиком для чайных церемоний восседала императрица, она обмахивалась бумажным веером и, несмотря на влажную духоту, выглядела свежо; по правую сторону сидела Кана: мёбу разливала в чашки холодный зеленый чай. Она махнула служке рукой, и девушка принесла еще одну чашку - третью. Я села на колени - в позу сэйдза, и поклонилась. - Хана пришла! - в глазах императрицы поселилось детское любопытство. Она нетерпеливо отбросила веер и поднялась на ноги, и было в этом некое очарование. Словно Ее великолепие не избранная богами женщина, а маленькая девочка, которой преподнесли долгожданный подарок. - Ну же, приподымись, моя дорогая Хана. Скажи, ты принесла мой наряд? Я встала с поклона, оставшись сидеть в сэйдза. - Да, Ваше великолепие. - Разворачивай же скорее! Мне не терпится увидеть творение лучших мастериц империи. Кана! Отставь заварник, еще успеется. Иди, погляди на вечное искусство! Узел распался под тонкими пальцами, материя расползлась в стороны лоскутами с мелким огуречным узором, и нашему взору предстало аккуратно сложенное кимоно. Императрица схватила одежду и жестом пригласила нас за церемониальный занавес, ей не терпелось примерять платье; и я, и Кана с удовольствием последовали за ней. Никогда раньше я не бывала в столь интимном для государыни месте. Во внутренних покоях тихо и спокойно. Благовонный аромат жженных палочек бергамота смешался с запахом дождя; я вздрогнула от прилива свежести, по коже пробежали мурашки. Императрица встала у зеркала в пол и бесцеремонно развязала алую юкату, ткань скользнула по нагому телу и волнами улеглась в ногах. Сквозь приоткрытые створки ситоми⁶ луч солнца стелился на бледную кожу госпожи: не болезненно бледную, а фарфоровую, молочную, даже кукольную. Огненно-рыжие волосы искрили золотом, длинные прядки ниспадали на плечи и спину, целомудренно прикрывая тело. Мне показалось, или императрица действительно подсвечивалась изнутри? Я зачарованно слепла, и было это желанным. Я боялась спугнуть свое видение гулким сердцебиением в груди, - госпожа дозволила приблизиться к ее божественному началу: она похожа на нас, только лучше, прекрасней. Ах если бы она позволила, если бы разрешила коснуться ее бархатной кожи, я бы несомненно сделала это. Слуги крутились вокруг госпожи Эрзы, временами загораживая обзор. Я искренне завидую им, ведь мало кому выпадает подобная честь: они созерцают таинственное великолепие и слаженность тела государыни ежедневно. Ради такого я готова стелить циновку на холодный пол и просыпаться с болью в спине. - Хана, твои стихи глубоко запали в мою душу, - госпожа Эрза глянула на нас через плечо, пока одна из девиц старательно завязывала ей пояс на талии. - Придворные дамы, вы творите историю вместе с богами. Служки закончили работу, поклонились и отошли к стене. Императрица махнула расклешенными рукавами, аки взлетающая птица, и развернулась к нам лицом; ее наряд пропитан императорским естеством, словно созидали его исключительно по ее подобию и образу. На материи цвели огненные лилии, а поверх бутонов разлетались бледно-розовые лепестки сакуры. - Вы великолепна! - без толики лукавства сообщила я. Кана, как и следует истинным фрейлинам, нашлась стихом: