– Я дам тебе знать, когда сама это выясню, – обещаю я, припомнив, как директор Мерфи понукал меня взять вертолет и прибыть сюда как можно скорее, что подводит меня к одному очень важному вопросу. – Можешь назвать время смерти?
– Официально пишу шесть часов вечера, то есть три часа назад.
– Среди бела дня, – отмечаю я. – Есть какие-нибудь признаки борьбы?
– Никаких, – уверенно отвечает Бет. – Убийство было чистым и быстрым. – Она указывает на пулевое отверстие между глаз жертвы. – Всего одна пуля. Вот она жива, а уже через секунду ее просто не стало.
– Она была обнажена, когда ее убили, или раздета после?
– Судя по состоянию и положению тела, раздета до убийства, – отвечает Бет.
– Ее одежду нашли?
– Насколько я понимаю, сейчас ее ищет сержант Ривера.
– Эдди Ривера? – уточняю я, чертовски желая, чтобы мне не приходилось этого делать. – Он теперь сержант?
– И ежедневно напоминает нам об этом вот уже около трех месяцев.
– Еще бы, – сухо отвечаю я. – И он ведет это дело?
– Да. Он.
При звуке знакомого мужского голоса стискиваю зубы, поворачиваюсь на каблуках и встаю лицом к мужчине, о котором идет речь. Его каштановые волосы коротко подстрижены, коричневый костюм тщательно выглажен – симптом его занудной педантичности, которая хоть и уместна при исполнении им служебных обязанностей, но в остальное время превращает его в напыщенную занозу в заднице.
– Поздравляю с повышением до сержанта, – приветствую я его. – Могла бы сказать, что рада за тебя, но ты был самодовольным ослом и до повышения. А сейчас ты, наверное, и вовсе невыносимо самодовольный осел.
– Да, так и есть, – соглашается Эдди, и в его голубых глазах загорается вызов, как это частенько бывало на многочисленных семейных обедах, на которые его приглашал мой отец. – Но тебе ведь нравятся самодовольные ослы, так что мне повезло.
– Верно, – сухо говорю я, и поскольку давно обучилась тому, что лучшая оборона – это нападение, наношу встречный удар: – Приятно видеть, что твое мнение о себе за все эти годы ничуть не пострадало.
А потом, не имея желания играть в словесное домино с мужчиной, у которого всегда было нездоровое желание одновременно и трахнуть меня, и стать вторым сыном, которого у моего отца никогда не было, двигаюсь дальше:
– Ты уже нашел одежду убитой?
Его губы сжимаются.
– Почему ФБР на моем месте преступления задает какие-то вопросы?
«Потому что мы собираемся поменять юрисдикцию, мудак», – думаю я, но вместо этого говорю:
– Спроси у своего шефа. Это он потребовал моего присутствия. Так нашли одежду?
– Нет.
– Установили личность жертвы?
– Ее зовут Синтия Райт. Двадцать восемь лет. Юрист по профессии. Арендовала этот дом шесть месяцев назад и работала на своего домовладельца.
– Кейна Мендеса, – добавляю я.
– Да, – подтверждает Эдди. – Кейна Мендеса.
– Простите, – окликает нас с порога кто-то из патрульных, привлекая наше внимание, прежде чем добавить: – Приехал Кейн Мендес, хочет вас видеть.
При этих словах по телу у меня прокатывается волна адреналина.
– Естественно, хочет, – отвечает Ривера. – Передай ему, что я сейчас подойду.
– Простите, сержант. Он хочет поговорить с агентом Лав.
Ривера приподнимает бровь, глядя на меня.
– Он хочет поговорить с тобой… Почему меня это не удивляет?
– Уверена, что тебя мало что удивляет, – сухо отзываюсь я, сохраняя внешнее хладнокровие, в то время как сердце готово выпрыгнуть у меня из груди. – Есть ли что-то, что мне следует знать, прежде чем я поговорю с ним?
– Не трахайся с ним и не ставь под угрозу мое дело, иначе я заберу твой значок.
Эдди поворачивается и уходит.
Господи, до чего же я люблю возвращаться домой! В кавычках, естественно. Пожалуй, мне стоит изменить стратегию. И вместо того, чтобы ждать счастливых воссоединений до завтра, поиметь их полной ложкой уже сегодня вечером. Направляюсь к двери и выхожу на пронизывающий океанский ветер, который сейчас такой же холодный, каким будет и предстоящая встреча, если я правильно к ней подойду. Спускаюсь по ступенькам и уже добираюсь до тротуара, когда ко мне подваливает Ширли, подстраиваясь под мой шаг.
– Что вы тут делаете, офицер Роджерс, в моем личном пространстве?
– Шеф сказал…
Останавливаюсь и поворачиваюсь к нему.
– Мой брат сказал, – поправляю я.
– Он мой босс, агент Лав. Я просто делаю то, что мне приказано.
– И что же именно?
Лицо у него краснеет, и меня охватывает раздражение, но только не на него. А на саму себя. Я без того знаю, каковы были приказы. Застываю на месте, тяну время, прячась от этого Кейна-чертова-Мендеса. Офицер Роджерс что-то бормочет мне, и я отключаюсь, подавляя прилив адреналина, разливающегося по всему телу, и заставляя себя успокоиться. Снова начинаю двигаться.