Почему-то в павильонах с "однорукими бандитами" всегда особенно много старушек, одетых, несмотря на лето, в шерстяные кофточки, и стариков в вязаных жилетах. Их мне особенно было жаль. Наверно, потому, что, глядя на них, я вспоминал свою бабушку Прасковью.
И все-таки хотите верьте, хотите нет, но мне посчастливилось не просто обыграть "бандита", а разорить его до последней монетки.
Однажды вместе с родителями ко мне в очередной раз приехали дядя Алеша и тетя Лиза. Тетя Лиза, когда мы прибыли в Гастингс, устроилась с мамой на пляже в шезлонгах, папа - рядом с ними, а мы с дядей Алешей, перемигнувшись, сказали, что пойдем немного прогуляемся по городу. И двинулись прямиком в самый большой павильон с "однорукими бандитами" и другими аттракционами.
- Ну что, - сказал дядя Алеша, - кто не рискует, тот не выигрывает, а? Рискнем?
- Рискнем, - поддержал я.
Дело в том, что дядя Алеша сам любил поиграть на этих машинах. Только он выбирал аппараты поинтереснее, чем ящики с рукой. Там еще были механические лошадки и автомобильчики, состязавшиеся в скорости. Нужно было угадать победителя, и тогда из машины сыпался выигрыш.
- Стало быть, так договоримся, - определил нашу программу дядя Алеша, - поставим по пятачку на этих скакунов, а потом пойдем с тобой в тир, там хоть какой-то шанс есть.
Однако в этот день до тира мы так и не добрались. Я поставил свой пятак на цифру "5" - моя любимая цифра - и... выиграл. Поставил опять и опять выиграл. Снова ставлю на пятерку и снова выигрываю. И пошло... Ставка - выигрыш, ставка - выигрыш. Вокруг меня столпились зрители такого здесь еще не видели. А игравший рядом со мной дядька, от которого кисло пахло пивом, хотел было оттереть меня от "счастливой" скважины. Но дядя Алеша стал между ним и мной.
- Давай, Витя, продолжай в том же духе, накажи их хоть разок по заслугам.
Карманы мои тяжелели и распухали от серебряных и медных монет, а я все выигрывал и выигрывал. Подошли два каких-то человека - один в униформе служителя павильона, второй просто в рубашке с короткими рукавами, но при галстуке, - понаблюдали, и служитель накрыл щель, куда я опускал монеты, ладонью.
- Все. Игра прекращается. Аппарат испорчен.
Стоявшие вокруг недовольно зашумели. Галстук оглянулся по сторонам и тронул униформу за плечо:
- Оставь его, Чарли, пусть играет. Это его счастливый день.
Он изобразил улыбку, потрепал меня по волосам, и они оба удалились. Я получил еще две пригоршни монет и вдруг два раза подряд проиграл. Дядя Алеша перехватил мою руку, когда я хотел опустить третью монету.
- Не будем жадничать, администратор и так из-за тебя сегодня спать не будет. К тому же фортуна явно поворачивается к тебе спиной. Топаем отсюда.
Я последовал за ним, придерживая обеими руками отвисшие карманы.
Мама, выслушав нашу победную эпопею, не на шутку рассердилась:
- Алексей, ты с ума сошел! Приучать ребенка к азартным играм!
Папа же хохотал, хлопая руками по голым коленкам:
- Нет, это же надо - объегорили капиталиста! А?! Экспроприация экспроприаторов, а? И, говоришь, даже прогнать тебя не посмели?
- Виктор, - сдвинув брови, сказала мама, - я тебя не понимаю! Тут плакать надо, а не смеяться.
- Ну-ну, - возразил дядя Алеша, - не надо так уж драматизировать, ничего такого уж страшного не произошло. В конце концов, не капиталисты нас надули, а мы их, что не так уж часто случается. А больше мы туда и не собираемся, верно, Витька?
- Верно. Туда мы не собираемся, мы в другое место пойдем, - сказал я, поняв, что победителей судить все-таки не будут.
- Ну хорошо, - сказала мама, - а что делать с деньгами? Надо их вернуть.
- Ни за что! - ответил я со всей возможной твердостью. - Я их выиграл, а не украл.
- Что же ты с ними собираешься сделать?
- Куплю подарки бабушке и Леньке, вот что, - не задумываясь, ответил я, потому что принял это решение еще там, в логове "одноруких бандитов".
И мама больше не стала спорить.
11. КРАСНЫЕ ПИДЖАКИ С ВЕНЗЕЛЕМ
- Эй, Вик! Вик!
Так ко мне никогда никто не обращался, и я сначала даже не понял, что окликают именно меня. Обернуться на крик меня заставило лишь то, что голос показался знакомым. И действительно, на заборе, отделявшем наш школьный двор от двора соседствовавшей с нами английской школы, сидел не кто иной, как разносчик газет Клиффорд Дэй.
Некоторое время мы и не догадывались, что в соседнем здании помещается английская школа. Дней десять после начала учебного года на дворе за забором никто не появлялся - с нашего высокого, как у большинства английских домов, крыльца видно все, что там происходит. Но однажды в тот самый момент, когда мы выбегали на большую перемену, из соседнего дома во двор хлынула толпа мальчишек, наряженных в красные пиджаки с золотым вензелем, вышитым на грудном кармане, с золотыми же пуговицами и в полосатых черно-красных галстуках,
Всю перемену в английском дворе ни одного учителя не было, но потом на их крыльце появился мужчина, тоже в красном пиджаке, сунул в рот блестящий металлический свисток и издал пронзительную трель. В ту же секунду по ту сторону забора наступила такая тишина, как будто кто-то нажал кнопку и выключил всех краснопиджачных. Они чинно, не толкаясь, потянулись мимо человека со свистком обратно в школу.
У нас, помимо пяти обычных уроков английского языка, один раз в неделю проводил занятия молодой учитель-англичанин мистер Хатчинсон, неплохо говоривший и по-русски. На следующем уроке мы стали расспрашивать его, что это за странная школа находится рядом с нашей. Он ответил, что это одна из частных школ. Как это - частная? Разве школы могут кому-то принадлежать, как магазин? И зачем нужны такие школы, почему они не могут быть, как у нас, государственными?