— У нас разные цели в войне, — говорю я автоматчику, — они к нам войной, чтобы уничтожить славян всех до одного, а мы прогнали их со своей земли и пришли уничтожить гитлеровскую армию и освободить самих немцев от коричневой чумы. Они выбирали свои средства, чтобы решить свою задачу — уничтожить наши народы. Мы выбрали свои средства, чтобы вызволить немецкий народ из фашистской неволи. Но наши цели трудно сразу понять простой немецкой женщине или тому пленному гитлеровскому солдату, который слезно просил отпустить его в американский плен. Немецкий обыватель так нафарширован фашистской пропагандой против нас с вами, что готов броситься в омут головой, лишь бы не быть рядом с советским автоматчиком. А вот пройдет время, немного времени, все притрется, все станет на свои места, люди поймут всю бездну своего безрассудства. Мы, я так думаю, еще увидим это. Вы же сами видели, как пожилая женщина рванулась к вам, схватила вас за руку, чтобы поцеловать ее. Вы не задали себе вопрос, почему она это сделала?
— Она от перепугу это сделала.
— Нет! Она неожиданно для себя увидала в вас солдата с ружьем, не головореза и живодера, каким десятки лет рисовали в Германии русских, а человека, которому равно дорога жизнь человеческая, француз то или немец. Она в ваших глазах прочитала, что вы пришли не за ее жизнью, не за ее свободой. Конечно, она ушла от нас так же стремительно, как и все эти женщины, спеша обогнать пулю, которую, по ее разумению, вы могли бы пустить ей вслед. Но и этого не случилось. А теперь она сидит где-то в этих домах и передумывает всю свою жизнь, а главное, — думает над тем, как ее фашисты обманули.
Я помню, как в период Гражданской войны здесь, в Германии, «красных комиссаров» рисовали на антисоветских плакатах не иначе как с кинжалами в зубах. Это карикатура, конечно, но она была предназначена запугать насмерть немецкого обывателя, который не привык думать и принимает на веру все, что ему скажут. Слов нет, опасный это слой населения в любой стране. Но бороться с ним надо терпеливым перевоспитанием. Они поймут свое заблуждение, когда сравнят поступки солдат своей армии у нас в Белоруссии с тем, как ведет себя советский солдат-белорус в отношении немецкого населения здесь, в Германии. Мы должны им помочь в этом повороте к истине.
— Понимаю, — продолжал я, — как тяжело нам, пришедшим в Германию, сдержать жгучую ненависть к тем немцам, которые убивали наших детей на оккупированной ими территории. Я, например, признателен вам, что вы не пустили в ход оружие против скопившихся на берегу немецких солдат. Хотя ваша и моя ненависть давит нас своим непосильным грузом, но вы нашли в себе достаточно мудрости и мужества, чтобы обойтись без жертв. Так и должны поступать наши воины.
В другой дивизии солдаты рассказывали мне такой случай. Когда мы вышли на берег Эльбы, на нашей стороне была пришвартована сухогрузная баржа. А ночью ее «как шайтан проглотил». Пропала баржа. Часовой говорит, что он и отошел-то от нее всего на пол часа. И пропала баржа. Стали шарить биноклями по берегу. Кто-то заметил. Она стояла спокойно ниже по течению, но на стороне американцев. Часовому беда — у него из-под носа увели баржу. Тогда товарищи решили помочь часовому, взяли лодку и длинный металлический трос, а на берегу валялось много такого лома, сели в лодку, тихо подошли к барже, сняли ее с якоря и потащили ее на свою сторону. Поначалу травили трос, а баржа стояла неподвижно, потом потянули трос, и баржа сдвинулась. А когда операция «баржа» была закончена, на американском берегу завозились. Вот так-то бывает. Думали, что американцы сидят себе тихо в сосновом лесу, ан, когда нужно что-либо оттяпать у нас, они тут как тут.
— Так вот и у вас в полку. Запоздайте вы на три часа, они всех бы немецких вояк перевезли к себе. Советский воин не должен пропускать мимо себя ни одного факта, не задав себе вопроса: а почему? Вот я и спрашиваю вас, почему американцы ведут себя так, ведь они наши союзники, и им известно, что наш берег не пуст, и мы «не лыком шиты».
Теперь мне задавали вопрос, и я должен был ответить, почему американские солдаты ведут себя так вот, как на переправе через Эльбу. А когда солдат не сработал, пришел подполковник Трумен и еще более настойчиво потребовал разрешить переправу гитлеровцев на их берег. Дело все в том, что американскому солдату в высшей степени наплевать, в какой плен пойдет немецкий солдат. А вот подполковник Трумен, тот думает по-другому, и другой смысл вкладывает в приказы своим солдатам о переправе немцев на свою сторону. Трумен — делец, и смотрит на этих немцев, как на приобретение, авось когда-нибудь пригодится. Только так можно ответить на ваш вопрос. Трумен знает, что немецкие солдаты ненавидят Советский Союз и они ближе к нему по своей сути. Вот он и подбирает их в надежде, что они когда-нибудь пригодятся.