Сначала трудно было что-либо понять, так как немец захлебывался от злости. Наконец разобрал. Ах, вот оно что! Немецкий танкист кричал:
— Schweinerei! Wo ist Bensin? Wo ist Munition? Unsere reichen nur für eine Stunde aus! (Свинство! Где бензин? Где боеприпасы? Наших хватит всего на один час!)
Может быть, это частный случай? Но нет. Такой же истошный вопль о бензине и снарядах несся в эфир и из других танков. Стремглав помчался я догонять ушедшего начальника штаба.
— У немцев снаряды и горючее на исходе. Хватит на один час, не больше.
Теперь мы оба — полковник впереди, а я за ним — побежали на НП. Выслушав доклад начальника штаба, полковник Щенников приказал немедленно сообщить о перехвате радиоразговора немцев ведущим ожесточенный бой с противником частям нашей дивизии, а также в штаб корпуса. Быть может, наше сообщение вместе с разведданными из других дивизий в чем-то помогло при подготовке командованием 50-й армии сильного контрудара по врагу. Удар этот был нанесен одновременно как наступавшими от переправы, так и находившимися на плацдарме за Неманом советскими войсками. Над немецкими позициями с двух сторон поднялась черная стена разрывов. В этот день — 22 июля 1944 года — советские войска атаковали противника на всем участке. Гитлеровские танкисты попали между молотом и наковальней. В панике, бросая танки, оставшиеся без горючего и снарядов, эсэсовцы бежали на юго-запад. Наша дивизия снова развернулась фронтом на запад.
Так безуспешно окончилась попытка гитлеровцев остановить продвижение наших войск западнее Гродно.
Наше наступление продолжалось.
Смекалка помогла
Осенью 1944 года перед фронтом нашей дивизии немецко-фашистские части стояли за Августовским каналом и озером Сайно. Противник закрепился на западном берегу канала и на северном побережье озера, а также на узком трехкилометровом перешейке между озерами Сайно и Нецко.
К северу от нас события стали развертываться стремительно. Третий Белорусский и Первый Прибалтийский фронты взломали оборону гитлеровцев и быстро продвинулись вперед. Бои шли уже в Восточной Пруссии. На нашем же болотисто-лесистом и озерном участке было пока что сравнительно тихо.
…В один из дней, а точнее говоря — 23 октября, в моей землянке зазвонил телефон. Работник политотдела капитан Лукьянец передал мне, что предстоит выезд на самый отдаленный участок правого фланга дивизии. Там находился 1-й батальон стрелкового полка. Он был единственным в дивизии, занимавшим оборону на перешейке между озерами Сайно и Нецко. Цель нашей поездки — провести через звуковую установку передачу для немецких солдат.
От штаба дивизии, расположенного в лесу, в центре обороны, до правого фланга было более 15 километров. Мы выехали около четырех часов дня. Несмотря на неудобства, которые причиняла трудная и тряская дорога, нельзя было не любоваться красотой безбрежного Августовского леса. К самой дороге подступали могучие хвойные деревья. Смолистый запах как бы наполнял все вокруг… Стояла поздняя осень, а было совсем тепло. Безветрие. Не колыхнется ветвь, не шелохнется трава. Неяркое солнце скупо пробивается сквозь кроны высоких деревьев. Неумолчно скрипит песок под колесами медленно двигающейся повозки. Совсем бы мирной была эта картина, но временами то тут, то там в тишину врезаются пулеметные очереди, разрывы мин и снарядов. Слева от нас, невидимая за деревьями, лежит широкая гладь озера Сайно. А за ним — гитлеровцы.
Уже смеркалось, когда мы со своей «звуковкой» (так сокращенно именовали звуковую установку) добрались к месту назначения. Командир 1-го батальона капитан Гомолко встретил нас у самой дороги. Он был взволнован.
— Давайте скорее устанавливайте свою аппаратуру. Вы сегодня можете нам очень помочь.
— Чем? — спросил я.
— Об этом потом, — сказал Гомолко, — а сейчас за дело.
Мы начали быстро вести подготовку к передаче. Комбат активно помогал. По его приказанию несколько солдат вместе с нашим радистом пробрались на нейтральную полосу и установили громкоговоритель неподалеку от немецкой траншеи.
Все готово. Аппаратура включена. Я произнес первые слова:
— Achtung! Achtung! Deutsche Soldaten und Offiziere! (Внимание! Внимание! Немецкие солдаты и офицеры!)
Сделал паузу и прислушался. Слышимость была прекрасной. Глухое эхо вечернего леса громко повторяло: «ziere… ziere».
Склонившись над микрофоном, я продолжал чтение текста листовки. Незаметно пролетели 15 минут. Передача окончена.
Радист начал проигрывать пластинки. А я отошел в сторонку, удивленно поглядывая на вражеские траншеи. Там почему-то было тихо. Никто не стрелял. Рядом со мной послышался в темноте знакомый голос комбата.