Утром следующего дпя, после пятиминутки, ведущий хирург доложил, что для эвакуации подготовлено 170 раненых. Это было очень важно, так как приближался фронт. Но несмотря ни на что, требовательность к состоянию эвакуируемых не снижалась. Опять на пятиминутке назывались фамилии нетранспортабельных раненых. Опять терапевт Нимеровская предъявляла претензии к тем врачам, которые невнимательно слушают легкие и сердце, забывают, что нужно лечить не только раны, но и раненого. Последовал острый разговор кое с кем в связи с обоснованной критикой методов их врачевания.
Во второй половине того же дня по просьбе хирурга В. Андросова осмотрел четырех раненых, подготовленных в его отделении к эвакуации. Их способность совершить благополучно более или менее длительный переезд внушала ему сомнения. Осмотрев их, пришел к выводу, что по отношению к двоим нет оснований для беспокойства. А вот остальных следует взять в перевязочную, чтобы одному укрепить гипсовую шину и тем самым устранить нестабильность обломков кости, а у второго проверить рану, чтобы узнать, не грозит ли опасность кровотечения. На том и порешили вместе с Андросовым.
Вечером на подошедших автобусах мы отправили почти что с комфортом раненых, от души пожелав им счастливого пути.
Назавтра приступило к работе медицинское подкрепление, мобилизованное по нашей просьбе в городской больнице. Старейший и опытный врач этой больницы Сергиевский стал главным хирургом госпиталя. Надо сказать, что его предшественник в этой должности был несколько моложе и тоже обладал немалым опытом, да вот воз главного хирурга, как говорится, не тянул. Мы откровенно поговорили с ним в связи с назначением Сергиевского, он с пониманием отнесся к изменению своего положения и успешно стал работать в ином, чем прежде, качестве.
В тот же день я был вызван в Ворошиловград. Здесь ждала меня большая радость. Как только я вошел в кабинет заведующего облздравотделом М. Соколовского, он встал из-за стола и вместо приветствия протянул мне какую-то бумагу, свернутую пополам, сказав:
— Поздравляю, ваша семья нашлась.
Это была телеграмма жены с Колбинского врачебного участка.
Чувства, охватившие меня, были понятны Соколовскому. После нескольких деловых вопросов о том, как разместился госпиталь, достаточно ли укомплектован кадрами, нет ли затруднений с медикаментами, питанием, на которые я ответил по существу, он позвонил моему непосредственному начальнику Б. Н. Ибрагимову, высказал свое мнение о работе госпиталя, сообщил, что нашлась моя семья, и добавил:
— Пусть едет за семьей и заберет ее к себе, благо получим еще одного врача.
Ибрагимов согласился с этим.
Дорога на Колбинский участок в Воронежской области показалась мне бесконечно долгой. Но всему есть свой конец. И вот вхожу в палисадник дома, который мне указали в деревне, иду в дом — никого! Выхожу во двор и вижу мою малышку, голенькую, загоревшую до черноты. А она не узнает меня, смотрит исподлобья. Появление матери все поставило на место.
Жену через несколько часов освободили от работы на врачебном участке «в связи со сложившимися обстоятельствами». Она мигом сложила в большой платок все личные вещи семейства, и на следующий день мы были в Донбассе. Райвоенкомат по всей форме мобилизовал военврача третьего ранга М. И. Горенштейн и направил ее на работу ординатора-терапевта в госпиталь № 3420. Так что через день после приезда она вышла на дежурство в госпиталь.
Тем временем работа в госпитале все более осложнялась. С передовой поступало много тяжелораненых. Каждому требовались пристальное внимание медиков и квалифицированная хирургическая помощь. Раненые нуждались в наложении гипсовых повязок, шин, повторных переливаниях крови, во внутривенных вливаниях лекарственных препаратов.
Наш госпиталь был единственным в большом районе, к которому все ближе подкатывался огненный вал боев. Чтобы иметь возможность принять всех раненых и обеспечить им необходимый уход, мы своевременно переоборудовали дополнительно под госпитальные помещения, с согласия жителей и с их помощью, несколько соседних домов.
Раненых все чаще привозили к нам на попутных автомашинах, которые доставляли сражающимся войскам снаряды, мины, патроны. Вместо военно-санитарных поездов стали курсировать санитарные летучки.
В начале сентября представитель эвакопункта № 73 Юго-Западного фронта батальонный комиссар В. Н. Белый, приехавший в госпиталь, предупредил: