А поезд шел медленно. Стояли лютые морозы, перемежавшиеся вьюгами и буйными снегопадами. Путейцы трудились не покладая рук. Наконец 1 января 1942 года эшелон прибыл в Калинин.
В освобожденном Калинине
На перроне нас ждал военврач 2-го ранга А. В. Кориневский, представлявший фронтовой эвакопункт № 165, которому теперь мы были подчинены. Пригласив руководство госпиталя в свое служебное помещение в здании вокзала, он сказал:
— Темп, темп, темп — вот что от вас требуется!
И строго взглянул на меня поверх своих очков, как глядит профессор во время экзаменов на незадачливого студента. А потом четко изложил программу действий:
— Во-первых, весь личный состав должен немедленно покинуть поезд и временно разместиться на эвакопункте, так как вагоны нужны для военно-санитарного поезда. Во-вторых, имущество перегрузить на автотранспорт госпиталя и санитарный транспорт эвакопункта: не исключена возможность воздушного налета. В-третьих, для госпиталя № 3420 предоставляются корпуса Калининской областной больницы, у которых более или менее сохранились стены и крыша. Все остальное восстановить в темпе своими силами. К исходу 2 января госпиталь должен быть готов принять раненых. Не исключено, что тяжелораненые поступят к вам уже завтра утром. Все ясно?
— Так точно, товарищ военврач 2-го ранга! — отчеканил я.
Отправились в город. Он был для меня первым из освобожденных советских городов, и потому, наверное, так остро отозвались во мне его изуродованные черты. Всюду руины — следы пожарищ и взрывов. Я не видел ни одного целого здания. При отступлении фашисты с помощью специальных команд минеров и поджигателей уничтожили не только предприятия, административные здания, памятники архитектуры, но и жилые дома. На пепелищах то здесь, то там нас сиротливо встречали русские печи с высокими трубами. Фашисты оставили памятники своего варварства. Мы остановились у огромных руин из кирпича и щебня. Оказалось, это все, что осталось от здания драматического театра. С болью смотрел я и на пятиэтажное здание педагогического института: крыша сорвана, окна выбиты, проломы в стенах, из первого этажа несет смрадом, гитлеровцы превратили его в конюшню и в сортир заодно.
— Какая мерзость! — вырвалось у меня.
А командир одной из частей, пробиравшийся вместе с нами по лабиринту развалин, усмехнулся:
— Боясь окружения, генерал-полковник Штраус, командовавший стоявшей здесь 9-й армией, лихо драпанул с остатками своих дивизий в ночь на 16 декабря, бросив множество военной техники и личных вещей. Но нагадить они все же успели. Это они умеют.
Корпуса областной больницы, отведенные нашему госпиталю, показались снаружи не так сильно изуродованными, как другие здания. Правда, мы поскучнели, рассмотрев их изнутри, когда договаривались, кому что делать: всякой работы тут требовалось слишком много — и для столяров, и для маляров, и для каменщиков, и для электриков, словом, для всего персонала госпиталя. Поскольку больше рассчитывать было не на кого, каждый из нас становился мастером на все руки. Установив очередность восстановительных работ, мы распределили по объектам наличные силы и взялись за дело, благо подручных материалов да инструмента хватало.
И вот застучали молотки и топоры, зажужжали пилы и рубанки. Кирпичными заплатами прикрывали пробоины от снарядов, в пустые глазницы окон вставляли стекла, частично — фанеру и листы жести. Заодно создавали отопительную «систему», состоявшую из металлических бочек, превращенных в печки, и труб, выведенных в окна. Работали напряженно все — санитары и технический персонал, врачи и сестры.
Когда стемнело, пустили движок — загорелись электрические лампочки. При свете дело пошло еще веселей. Работали целую ночь. С главным в ремонте справились — от зимы укрылись. Как и наметили, первыми восстановили помещения для приемно-сортировочного отделения и для перевязочной. Тем временем подвозили госпитальное имущество: мебель, аппаратуру, инструменты, медикаменты. Всё стали аккуратно расставлять. В палаты вносили кровати и тумбочки, женщины застилали постели, наводили порядок. Быстро появились посты для медсестер, ординаторские для врачей, кабинеты для начальников отделений.
Утром в стороне, где находился вокзал, послышались гул самолетов, стрельба зениток. Небо усеялось десятками облачков от разрывов снарядов. Затем все стихло. Вскоре появились наши хозяйственники с последними грузами, остававшимися на вокзальной площади. Возбужденно, с радостно блестевшими глазами они рассказывали, как зенитчики сбили фашистский бомбардировщик Ю-87, остальных воздушных разбойников обратили в бегство, не дав им сбросить ни одной бомбы. А следом за ними погнался наш «ястребок».