- Наш общак , что мы с терпил местных сняли, ну там рыжья немного, и карточки эти , экю в оранжевом ящике слева у входа. А дедов клад, что я сюда привез, думал зажить тут, как человек, но засосала меня тут воля-вольная. По казаковать захотелось. Так клад этот в углу в нише справа. Я его еще с подельником своим, с которым сюда приехал, царство ему небесное, плоским камнем прикрыли. Встал, как родной. Ни кто не догадается.
Во время беседы все ближе и ближе ко мне придвигался. Заметив его маневры, я направил на него оружие и покачал головой.
- Не шали парниша. Пшел вперед!
Идти со связанными за спиной руками по россыпи камней было невозможно. Поэтому Дэн, обыскав бандита, разрезал ему пластиковую связку на руках. Я, вспомнил, что мне дед про Отечественную войну рассказывал, достал нож, подошел к пленному, он испуганно сжался и заскулил. Я же просто разрезал ему пояс и штаны.
- Ему так убегать будет сложнее.
Сказал я Пауэллу, смотревшему на меня с удивлением.
- Мне дед рассказывал, что так на войне делали.
- О' кей. Ты прав, так будет лучше. Пошли.
Винтовки решили оставить в машине. Тавор я закинул за спину, на грудь повесил пулемет. Бандит шел впереди, держа штаны руками и показывая дорогу. Пауэлл в двух -трех шагах за ним, внимательно наблюдая за каждым его движением. Я замыкал шествие, отставая примерно на десять шагов от своего напарника.
Нашли вход в пещеру. Если бы нас к ней не привели и буквально не ткнули в нее носом, ни за что бы не обнаружили. Осторожно зашли внутрь. В пещере было светло. Свет проникал откуда-то сверху. В углу была ниша. Там лежал оранжевый металлический ящик. Бандит снял с шеи цепочку с ключом, отпер ящик и отошел в сторону. У него свалились штаны. Он нагнулся их поднять, резко выпрямился, и вдруг раздались три выстрела. Что-то сбоку бросилось на бандита. Пауэлл, с криком отшатнулся в сторону, а меня дважды ударило в грудь. Я на автомате выпустил длинную очередь в направлении бандита и того, что на него напало. Оказалось, что на бывшего бандита, державшего в руке маленький пистолет, напал небольшой варан, тоже уже бывший. Грудь довольно сильно болела. Кровь вроде бы не текла, дышал нормально, хотя на вдохе было больно.
Пауэлл сидел, упираясь на камень, обеими руками зажимая шею. Я посмотрел рану. Если бы не атака варана, все могло бы окончиться печально. А так- касательное ранение шеи, сосуды не задеты. В кармане брюк полевая аптечка. Антисептик, йод, пластырь, и Дэн выглядит как военный пастор, с белым воротничком, но с пулеметом.
Вдвоем с Пауэллом отодвинули плоский камень, закрывающий нишу, и смотревшийся очень органично на фоне стены. Мы бы ни за что не догадались бы о наличии тут захоронки, если бы не получили точного указания где искать. Кстати, я все время боялся встретить сюрприз в виде мины или растяжки. Да и Дэн не очень торопился. Сначала внимательно все осматривал вокруг, потом очень осторожно выполнял необходимое действие
В нише стояли два ящика. На них лежал продолговатый брезентовый сверток, в котором лежали сабля, морской кортик и два маузера. Убрав оружие снова в брезент, я поддел ножом крышку у более высокого ящика и присвистнул от удивления. Там лежали иконы в дорогих окладах, короны для Торы, подсвечники, несколько больших крестов.
- Похоже, это большевики ограбили христианский храм и синагогу.
Сказал Пауэлл.
- А что в другом ящике?
Тем же способом открыли и другой ящик, похожий на те, что в фильмах о войне держали патроны. Тут уже Пауэлл начал "факать". В ящике лежали аккуратно сложенные шестнадцать совершенно одинаковых брусков золота с аккуратно выдавленным двуглавым орлом и императорской короной над ним. Остальное место было заполнено маленькими кожаными мешочками. Я взял один в руки. Там что-то тяжело звякнуло.
- По классике жанра тут должны быть золотые монеты.
Сказал Пауэлл.
- Ага. Пиастры, сэр.
- Ну, почему пиастры. Золото царское, значит и монеты оттуда. Очевидно, большевики еще и банк ограбили.
- Не любишь ты большевиков, Дэн, правда?
- А за что мне их любить? За то, что прадеда моего, морского офицера, из древнего дворянского рода Павловых в 1917 году на Балтике убили? Или за то, что прабабка моя, беременная, по льду в Финляндию от озверевшего мужичья убегала, зашив в одежду драгоценности, лишившись всего, доставшегося от предков, князей Голицыных.