Кроме дел ИСО ведет секретные списки всех заключенных, особенно специалистов, и при каждом их переводе или назначении всегда вопрос согласуется с ИСО, которое может без объяснения причин не выпустить «из-за проволоки» любого заключенного или отказать в его переводе на очень нужную работу.
Не могу не вспомнить с чувством большого удовольствия, что мою последнюю командировку, с которой я бежал, подписал сам начальник ИСО «Рыбпрома», Зелесканц.
Через ИСО проходят также все разрешения на свидания, перлюстрация писем, получаемых и отправляемых заключенными, производство обысков, индивидуальных и повальных, и т. п.
Штатные сотрудники ИСО, кроме некоторых, занимающих высшие должности, тоже заключенные. Это гепеусты, попавшие в лагерь за тяжкие уголовные преступления. Штаты ИСО невелики, так как главная масса работающих там в штатах не состоит. Это так называемые «сексоты», то есть секретные сотрудники или, по-лагерному, «стукачи». Сетью шпионов ИСО пронизаны все лагерные учреждения и предприятия. Как на воле ГПУ имеет секретных сотрудников не только в каждом учреждении, но и в каждом кабинете, цехе, ячейке, жилом доме, так и в лагере все до мельчайших частей опутаны ими, и при тесной, многолюдной, сутолочной жизни скрыться от них некуда. В секретные сотрудники ИСО всеми способами старается завербовать «каэров», людей интеллигентных, то есть таких, которые могут дать и более умную информацию, и быть менее подозрительными, как шпионы. Их, может быть, меньше, чем хотелось бы ГПУ, но они все же есть.
Соответственно роли, которую играет ИСО, его помещения изолированы от всех учреждений лагеря, а жизнь штатных сотрудников обставлена со всем возможным комфортом: «вольная» квартира, особые пайки, особая кухня, особое вознаграждение и т. д.
Почти все сотрудники ИСО выбирают себе в качестве сожительниц молодых, интеллигентных женщин из «каэрок». Положение молодых женщин в лагере вообще ужасно: отказ от ухаживаний вольнонаемного гепеуста или работающего в ИСО влечет за собой перевод на «общие» работы, в среду воровок и проституток, где «ухаживание» может принять еще более отвратительную форму. Отказ может также привести и к возбуждению «дела», обвинению в контрреволюции или «неисправимости» и расстрелу.
Таким образом, на больших пунктах сотрудники ИСО могут жить весело. Они ходят в столовую и клуб вольнонаемных гепеустов, занимаются спортом, посещают спектакли и концерты лагерной труппы. На мелких командировках скучают и предаются безудержному пьянству.
Третья организация — культурно-воспитательный отдел, в точности соответствует ИСО и имеет свою сеть тайных сотрудников, которые официально называются «лагкоры», то есть лагерные корреспонденты, но заключенными расцениваются наравне с «сексотами», то есть стукачами.
КВО имеет два назначения: сыскное и декоративно-рекламное. Первое и по существу дела основное есть помощь ИСО по организации сыска. Большинство сотрудников КВО состоят сексотами ИСО, и оба родственных отдела часто обмениваются своими сотрудниками. Выдвинувшийся доносом «воспитатель» попадет в следователи, и наоборот — спившийся и неумелый следователь разжалуется в «воспитатели». Второе, рекламное, назначение именуется «перевоспитанием» и «перековкой». Этой личиной ГПУ маскирует свои коммерческие мероприятия, которые преподносятся как «институты перевоспитания закоренелых преступников», перековки их в «энтузиастов» советского строительства. Стряпается это довольно примитивно. В «воспитатели» берут людей, ни на какую другую работу не годных. Начальники КВО и его частей, большей частью чекисты, окончательно спившиеся, которых не знают, куда спихнуть. Заключенные, работающие в КВО, — это люди, не приспособленные для работы в производственных предприятиях. За исключением лекторов, о которых я скажу позже, это уголовные из бывших мелких советских газетных работников, или такого же рода сотрудники профсоюзных организаций, сосланные за систематические растраты, подлоги, мошенничества.
Средства на культурно-воспитательную работу расходуются тоже минимальные. Главное падает на издание газеты, но так как в типографии работают заключенные а газета продается в принудительном порядке при выдаче премиальных, то затраты на нее не могут быть обременительными для ГПУ.
Газетка эта представляет собой любопытное явление. Размер ее — едва обычная газетная страница, сложенная пополам, даже несколько меньше. Выходит она раз в три дня; издается в каждом лагере. Родоначальницей этих газет была «Перековка», выходившая сначала в Соловецком лагере, а затем переехавшая в Беломорско-Балтийский. Взамен ее с осени 1931 года в Соловецком лагере стал издаваться «Трудовой путь», ничем от нее не отличавшийся.
В заголовке газеты «Перековка» буква К изображена в виде молотка, ударяющего по букве О, от которой отлетают осколки — искры. Сверху две надписи. Одна деловая: «Не подлежит распространению за территорией лагеря», вторая — декларативно-сентиментальная: «Труд в СССР — дело чести, дело славы, дело доблести и геройства».
По внешнему виду она очень напоминает захолустную советскую газету: те же лозунги, модные словечки и крикливые заголовки. Фаланги ударников, штурмовые колонны, энтузиасты, передовики штурмовых позиций, социалистические достижения, слеты, гиганты, фронты пролетарских побед, темпы, героические драки, боеучастки соцсоревнования, чередующиеся с лодырями, прогульщиками, неполадками, объективными причинами, разгильдяями и головотяпами, которые заносятся на черную доску с прорывами, спячками, дезертирством с трудового фронта. Все это сопровождается неумеренным количеством восклицательных знаков. Заголовки статей, как и во всех советских газетах, поставлены в повелительном наклонении: «Прекратить! Заверить! Ликвидировать! Развернуть! Ударить» и т. д. Всякий сам знает, что если написано: «Прекратить!», значит, надо подразумевать «неполадки» или «безобразие». «Сломить!» — сопротивление классового врага. «Ударить!» — кого следует по рукам. Газета посвящена жизни лагеря. Сообщениям о событиях в СССР и в остальном мире отведено очень мало места на последней странице. Об СССР сообщаются только сведения о ликвидации, перевыполнении на все сто процентов, двести, триста. Об остальном мире — о забастовках, голоде, кризисе. Статьи обыкновенно пишутся постоянными сотрудниками, то есть откомандированными в газету заключенными, и содержат или безудержную похвалу и лесть начальству, или требования обнаружения виновных в различных «прорывах». Виновники — всегда заключенные. Специальный отдел «Лагкоры пишут» состоит из анонимных доносов с мест работ. Такие заметки служат для ИСО основанием к возбуждению «дел» против заключенных. Большинство заметок-доносов и не печатается, а просто передается редакцией в ИСО.
Если на воле советский читатель впадает от советской прессы в тоску и уныние, то в лагере эта газетка может довести до отчаяния; и здесь, потеряв все, посаженные за проволоку, мы не ушли ото лжи, ханжества, лицемерия, доносов, вечной угрозы в новом, фантастически бессмысленном обвинении. И все мы, получавшие премиальное вознаграждение, обязаны были подписываться на нее, и все мы знали, что ничто не оградит нас от этой грязной брехни.
Кроме печатной газеты, издающейся в центре лагеря, каждый пункт обязан издавать «стенную газету», что также входит в функции культурно-воспитательною отдела. Стенная газета — это большой лист бумаги, на котором от руки пишутся статьи такого же содержания, как в «Перековке». Выходит она на больших командировках пять-шесть раз в год, на отдаленных — раз или два, и приноравливается к торжественным случаям, как 1 Мая, Октябрьские торжества или приезд большого начальства.