В медкабинете произошло следующее: меня поставили на кушетку, и врачиха задрала майку, чтобы послушать легкие. К этим процедурам я не была морально готова. На мне почему-то не оказалось трусов, а в кабинете был мой отец и еще какой-то мужчина. Я одернула майку вниз. Грубой рукой ее опять задрали. Потом опять! Я завопила, начала отбиваться и плеваться. Такой меня никто никогда не видел, да я и не была такой. Мне просто было стыдно, меня оскорбили!
На улице мама сказала, что ненормальных детей не берут в детские сады. Как я была рада! Мне уже не хотелось никаких игрушек.
С тех пор я сидела дома одна. За мною «присматривала» соседка Юниха, которая в это время болела и лежала за стеной. Мы с ней перестукивались. Мама платила за эти перестукивания сто рублей.
Позже моими няньками стали двоюродные братья – сыновья маминой сестры тети Веры. У нее было четверо детей: дочка Женя, старше Ларисы на десять лет, и сыновья Шура, Юра и Вова.
Какое это было время! Меня приводили к ним домой и оставляли деньги на кино, то есть вознаграждение за сидение со мной.
Больше всех со мной возился Шура. С ним-то я и просмотрела все трофейные итальянские и французские фильмы, сидя на подоконнике в полуподвальном кинотеатре со страшным названием «УЖАС». Став старше, я узнала, что кинотеатр принадлежал дому культуры Управления Железнодорожного и еще какого-то Сообщения, кажется, Автомобильного. Вот откуда такое страшное название.
МОЙ ДРУГ ДОХОДЯГА
Я никогда так не называла своего первого друга. У него были разные имена, одно даже собачье – Бося. Мы с ним играли так: я привязывала ему на шею веревку и таскала по комнате за собой, как собачку. Он лаял и бегал на четвереньках. В то время нам было лет по пять.
Мой друг совсем не казался мне худым и бледным. Но его мама просто сходила с ума по поводу здоровья своего сына. Моя же мама считала его мордастым и упитанным. Это она называла его Доходягой, как бы в насмешку. Вообще-то, его звали Толей.
Наши матери для «поправки» Доходягиного здоровья надумали устраивать показательные обеды. Я всегда ела с аппетитом. Вот они и стали сажать нас вместе обедать то в одном доме, то в другом по очереди. Я выступала в качестве наглядной агитации.
Не помню уж, как долго это продолжалось, но нам вместе было весело. Не нравилось мне в этих обедах то, что тетя Оля перед каждой едой насильно вливала в Толино горло столовую ложку рыбьего жира под страхом настоящей кожаной плетки со свинцовыми концами, а затем вставляла ему в рот хвост селедки для заедания этой гадости. Я знала, что он выпьет рыбий жир, что тетка Оля не станет его бить, но все это наводило какую-то тоску. Кроме рыбьего жира тетка Оля поила Тольку гоголем-моголем, что по сравнению с рыбьим жиром было не лучше. Попробовал бы кто-нибудь проделать со мною что-либо подобное!
Тольку я жалела, но показывать этого не могла, так как почти во всех наших играх он выступал в роли рыцаря с деревянным мечом, какого-нибудь великана или другой довольно мужественной личности. Да и вообще, он был здоровее меня на голову. Его авторитет я должна была беречь.
Толькину мать я все равно любила и даже уважала. Она была хирургом на фронте. Мне в то время хотелось быть врачом.
Тетя Оля меня тоже любила и называла сношенькой, чего я искренне не понимала. Зато моя мать все очень хорошо понимала и не любила бедного Доходягу.
ГРЕЦКИЕ ОРЕХИ
Доходяга, несмотря на свое прозвище, был довольно крупным парнем с большой головой. Как то раз выйдя на улицу с карманом, набитым грецкими орехами, он затеял с двумя своими приятелями некую игру с использованием голов. Играли днем в Толькином дворе. Я болела и могла наблюдать за происходившем только из своего окна. В чем заключалась игра, я не знала и была даже немного напугана непонятными действиями ребят.
На следующий день Толькина мать, придя меня проведать, рассказала нам ужасную историю. А произошло вот что. Накануне вечером Толькина семья собралась за столом. Не успели начать ужинать, как в дверь постучали. Отец пошел открывать. На пороге стояли возмущенные соседи по дому – родители друзей, участников так называемой детской «головной» игры, придуманной Доходягой. Они пришли жаловаться на него и попутно узнать, во что же играли их дети, если один из участников этой затеи был отправлен заботливой бабушкой в больницу сразу же после прихода домой, а второй – продемонстрировал родителям, пришедшим с работы, огромную шишку на голове, величиной с детский кулак. Кроме этого, мальчика еще и тошнило.