— Нет, только любимые книги, — Пазикуу ходил по пятам, наблюдая за моей реакцией. — Остальные в подвале, они на нашем языке.
— А почему в подвале?
— Не хочу утратить земную атмосферу дома.
— Вы ее уже утратили, сделав из него планетарий.
— Ну это, так сказать, два в одном. Я не могу переделать все небо. А так все равно дождь не попадает, ветер не задувает.
— А у вас и дожди есть?
— А как же! Все как у людей.
— Ха! — выдохнул я и уставился на одну из картин. На ней изображен одинокий мужик в конце какого-то мрачного коридора. Казалось, он не решался выйти в дверь под сводчатым потолком. Вот так же и я в жизни. Изображал из себя оптимиста, а сделать решающий шаг так и не смог.
— Кто это?
— Ван Гог. — с улыбкой ответил Пазикуу.
— Ясно, что не Малевич. Я про мужика этого.
— Это пациент больницы Сан-Реши.
— Подлинник?
— Что вы, нет!
Я удовлетворенно промычал, оглядывая остальные картины. Признаться никогда не посещал художественные салоны и мало что понимаю в живописи, хотя мне всегда этого хотелось. Ведь находят же в них что-то люди, засматриваются как я теперь.
Пазикуу только успевал комментировать.
— Моне, «Вестминстерское аббатство».
— А чего так неудачно скопировали-то? — начал я умничать. — Туман тут како-то неестественный.
— Самый натуральный туман. Только после этой картины люди уловили настоящий его оттенок и удостоили художника честью, назвав его «создателем лондонского тумана».
— Значит я еще не совсем тупой?
— Ага, — видимо не мог подобрать лучшего слова Пазикуу. — А вот это ваш Левитан, «Над вечным покоем». Рафаэль, «Сикстинская Мадонна».
— У вас и картины все?
— Нет, — огорченно ответил старик. — Чего нет, к сожалению, того нет.
— Жаль, я бы поглядел.
— Ну да, ну да.
Когда дошли до скульптур, я почувствовал усталость.
— Послушайте Пазикуу, я конечно польщен, но я же наверное не на один день здесь? Успею посмотреть. Поднамаялся я что-то и пожрать бы не мешало, а потом баиньки. Раскладушка найдется?
— Ах, да! — спохватился он. — В моем доме всегда есть хочется. Только как-то быстро вы.
— Чего быстро? — не понял я.
— Быстро вы кушать захотели.
— Ничего себе «быстро»! это, может, у вас на изжоге прорываются, а я вот с того момента, как к вам попал, ни крошки не нюхал.
— Ну, это вы зря, Стасик! — старик улыбнулся. — Все это время вы ели и пили…
— Во сне что ли?
— Не перебивайте, пожалуйста. Дело в том…все, что необходимо организму, содержится в нашей атмосфере.
И он рассказал мне душещипательную историю, которая произошла около миллиона лет назад. Оказывается те деревья, что я видел, это продукт селекции, которого добились их ученые. Вместе с кислородом они выбрасывают в атмосферу уже расщепленные молекулы на атомы и ионы питательных веществ, необходимых организму, которые с успехом усваиваются легкими в кровь и далее по всему организму. Население тогда было слишком велико, чтобы можно было всех прокормить. Основная часть проживала на планете. Не хватало посевных полей и корма для животных. К тому времени их успели почти всех употребить, прежде чем они совсем исчезли. Когда решение было найдено. Весь живой мир начал постепенно вымирать. Сначала эта участь постигла животных. Им не нужно было охотиться, чтобы добыть себе пропитание, жевать травку. Основной стимул жизни пропал. Начались массовые самоубийства.
Пазикуу привел пример на людях, у которых причина суицида зачастую схожа. А у животных это был единственный смысл — питаться, чтобы жить. Те, кто в силу своих возможностей не мог этого сделать, перестали воспроизводить потомство.
С насекомыми было посложнее, в основном с кровососущими. Рождался комарик и ему не нужно было никуда лететь. Все уже есть. И вот каждый, не только он, мог оставить после себя уйму детишек. Эпидемия не захлестнула человечество только потому, что к тому времени у них уже были купола, способные защитить от внешних воздействий. Этот кошмар продолжался не одну тысячу лет.
Пазикуу описал мне картину их мира того времени.
— Миллиарды и миллиарды, тучи этих тварей обволакивали купола так, что не видно было даже дневного света. Но процесс уже нельзя было остановить. Те деревья, что остались снаружи постепенно заняли всю сушу и вытеснили остальные виды растений. Насекомые не смогли адаптироваться к таким стремительным переменам. И миллиона бы лет было бы недостаточно. А вот деревьям хватило. Вместе с последней травинкой, с последней водорослью, с последним цветком исчез и последний комарик. Вот какую цену мы заплатили за выживание. Так мы вручили природе, своего рода, рубашку Несса, в результате чего она умерла в жутких мучениях.