Может она и послужила причиной моего теперешнего положения? Ведь я только одну запись в ней успел сделать той же ночью. Вернее уцелела одна. Остальные вырвал. Уж больно плохие мысли там присутствовали. Теперь чувствую, что зря. Было б чем заняться.
С того момента я не выпускал ее из рук. Боялся, что кто-нибудь в мое отсутствие познакомится с моим настоящим внутренним миром. На эту «кто-нибудь» я, разумеется, не обиделся бы, но ведь это же мои мысли и я не позволю переваривать их чужими мозгами. А всем говорю, что устроился в одну дешевенькую фирмочку кладовщиком. А поскольку там еще полный беспорядок, то боюсь оставить столь важный для ее будущего документ.
Месяц уже хожу.
Понимаю, что со стороны выгляжу глупо, но ничего не могу с собой поделать. Приросла она ко мне что ли?
И вот, возвращаясь сегодня с поисков очередной работы, которая в очередной раз увенчалась успехом благодаря моему языку и неплохой начитанности, черт меня дернул увязаться за одним странным голубем. Странность была в том, что он хромал на одну лапку, к которой была привязана что-то вроде нитки, но очень толстой белого цвета. Видимо он запутался совсем недавно, так как, она была до сих пор чистой. И еще он не мог взлететь. Каждый раз, когда я пытался приблизиться к нему, он убегал. Мне стало занятно, почему он не воспользуется крыльями, может я что плохое задумал? Но он только передвигал своими маленькими лапками и довольно успешно. Стоило мне остановиться, он замирал и косился в мою сторону, словно для него это была игра. Тогда я невольно начал оглядываться — нет ли поблизости кошек? Вот бы они с ним поиграли! Но никого из охотников, кроме меня, поблизости не нашлось. И хотя единственной моей целью было помочь бедняге, во мне постепенно рождалась злость к этому глупому существу. Даже, когда я бросил эту затею и двинулся прочь, он только подпитал ее.
Взял и за мной пошел!
В следующую минуту я помчался за ним, как угорелый. До сих пор не мог представить, что голуби способны так передвигаться!
Носились долго.
Временами казалось, что вот-вот наступлю на нить, но она ускользала всегда в тот момент, когда моя нога была готова прижать ее кончик.
Не знаю, приемлемо ли такое слово в данном случае, но я бежал вдохновенно! С каждым шагом становилось радостно оттого, что мимо с большой скоростью проносятся дома, люди, машины, (деревья вообще мелькали!) и даже воздух. Правда, я пыхтел, как сейчас помню: — ыха, ыха. Не совсем, конечно, красиво. Но тогда мне это было без разницы.
И, наконец, когда я уже был готов полюбить эту прекрасную птичку за новое чувство, за, практически, чувство полета я действительно полетел, но не вверх, а вниз. Последнее, что довелось разглядеть — это окраину города, где-то в железнодорожном районе ближе к реке и темное пятно перед собой, которое словно огромный глаз раскрылось и ослепило меня ярким белым светом.
Наверное, я тогда от страха потерял сознание, иначе бы чувствовал падение.
Не помню, как очнулся, но точно помню, что долго лежал, зажмурившись, свернувшись в калачик. Прежде, чем открыть глаза, я мысленно пробежался по своим конечностям, пошевелил ими и только тогда рискнул.
Господи! Я чуть не ослеп! И хотя было очень страшно, мои глаза не хотели закрываться, жадно пытаясь выискать хоть что-то, на чем можно было остановить взгляд. Меня трясло, я боялся закричать или даже произнести пару слов, чтобы успокоить себя, как обычно поступаю.
Не знаю, сколько пробыл в оцепенении пока не осознал, что стою на четвереньках, словно преданная псина, задравшая голову к хозяину. Когда разум вернулся ко мне, я не смог удержаться, дабы дополнить картину троекратным гавканьем, нисколько не заботясь о том, что меня мог кто-нибудь видеть. Слава Богу, это получилось шепотом!
Продолжая стоять в такой позе, я принялся обследовать пол. С первого взгляда стало очевидно, что он не соответствовал этому простому названию. Вместо него какая-то невидимая преграда. Такое ощущение, что на небесах, где вокруг, даже под ногами, сплошной свет, за исключением неудобства, от которого со временем можно кое-что отсидеть. Поэтому сейчас я лежу на животе. Правда и это положение придется менять, так как уже начинают болеть локти.
После того как я убедился, что разумное объяснение этому дать не могу, я взялся за это путем поиска стен, дверей, коридоров, которые, если рассуждать логически, должны существовать, пусть их и не видно, как и то, на чем стою.
Ничего подобного!
Та логика, которой я владел, потерпела фиаско.