— Эти жалюзи такие же разные как, ну…ну к примеру, как радиоволны. Можно настроиться на любую частоту, длина которых так же не одинакова. Так вот, при повороте обыкновенных жалюзей, используемые вами в быту, угол всех фрагментов практически одновременно изменяется относительно плоскости, которую можно провести в любых направлениях. Только космические жалюзи универсальны и так же способны менять направления. Используя один из таких фрагментов можно мгновенно оказаться на одном из жалюзо, перепрыгнуть на другой и так далее. Используя их мы напичкали вселенную сетью зондов, которые по отдельности представляют собой ничтожную ценность, но в совокупности позволяют собирать информацию почти во всех уголках достижимого. Так же, с помощью жалюзо, мы можем и сами перемещаться почти во всем пространстве.
Слово «почти» меня насторожило, но старик прочитал мой вопрос в прищуренных глазках.
— Некоторые зонды не вернулись и от них не поступило никакой информации. Это говорит о том, что даже мы не вполне еще изучили эту материю. Так что пока мы пользуемся тем, что есть.
— Хорошо! — из всего, что он мне рассказа, к своему удивлению, я все понял, кроме одного и рискнул спросить. — А как вы «перепрыгиваете»? на пальцах сможете объяснить?
— К сожалению, нет, — вздохнул он. — Это все равно что нарисовать лист Мебиуса, по подобию одного из которого вы, кстати, и гуляли в поисках выхода, когда очнулись.
— Да? Так сложно?
— Закончите физмат, тогда и поговорим.
Я не стал с ним спорить. И вправду хватило того, что услышал. В общих чертах, конечно.
А еще понял, что прожигал свою жизнь зря. Не использовал ее с пользой для своей пустой головушки. Столько интересного мимо проходит! Как меня подмывало спросить у него несколько формул, которыми можно воспользоваться на Земле! Но Пазикуу на это не пойдет, я знаю.
Повздыхав немного, я смирился с участью неуча и переключился на тему, в которой хоть как-то плаваю.
Я попросил его показать мне еще несколько картинок из истории Земли, на что он охотно согласился, но предупредил, что ввиду облачности или других естественных факторов некоторые ее страницы так и останутся только на бумаге.
— Значит машину времени слабо изобрести, — съехидничал я.
— Слабо, — изобразил обиду Пазикуу.
Я увидел последствия одного из первых сражений русских с монголо-татарами на реке Калке, произошедшее в 1223 году. В сам день сражения была облачность, поэтому детально восстановить его оказалось невозможным. К моему удивлению я не увидел горы трупов, развороченных повозок и дымящиеся пепелища, что не совсем совпадало с моим представлением об этом событии.
Смотрел на все будто с потолка.
Почти не видел лиц одиноких фигур, обшаривающих убитых воинов, только согнутые спины и макушки. Среди них были и женщины. Безутешные ли это вдовы или еще кто, но иногда я видел их лица, обращенные к небу с молитвами. Они выглядели сплошными белыми пятнами, от которых исходил свет. Дальше я не смог выдержать. Подступивший комок к горлу гнал перед собой слезы.
Потом увидел дуэль Лермонтова с де Барантом на Черной речке, после чего его выслали на Кавказ. Правда, кто был Лермонтов, а кто Барант я не смог узнать, по той же причине подглядывания сверху. На мой вопрос «нельзя ли сместить точку обзора так, чтобы лучше разглядеть детали?», Пазикуу начал говорить что-то о плотных слоях атмосферы, которые при изменении угла наблюдения все более препятствуют проникновению света в должной для этого мере. Когда он дошел до фата-морганы, я перебил его и попросил не продолжать, поскольку и это было недоступно для моих серых клеток. Ощущение присутствия в качестве невидимого наблюдателя и так является сверхжеланием и просить большего значило бы, по меньшей мере, неприлично.
В этой дуэли ни кто не был ранен, тем более убит. Несколько фигур поначалу находились вместе. Потом две отделились от основной группы, заняли позиции и по очереди произвели выстрелы. Мне показалось, что один из них после этого припал на колено. К нему подбежали двое, но он тут же встал и направился к своему противнику.
Могли ли они представить, что в этот момент на них смотрят из будущего?
Я даже не смогу описать, что со мной происходило тогда!
Я видел это! Видел сражения второй мировой, в тайне надеясь увидеть там своего деда; разгром Перл Харбора японцами и недостойные последствия в Хиросиме и Нагасаки; бои в Сталинграде и блокаду Ленинграда, его «дорогу жизни»; взятие Берлина. Видел сожженную и взятую Наполеоном Москву, его отступление; казаков в Париже и остров Святой Елены.