Дети пугают меня. Они, конечно, милые создания, но настырные и неразумные и еще странно пахнут. Поверить не могу, что когда-то была такой же. Удивительно, но сам кинотеатр вызвал у меня большее отвращение, чем фильм. Пока чернокожий комик на экране играл толстую мамашу, мамочки вокруг меня пытались справиться со своей малышней.
Через двадцать минут я не выдержала, вскочила и вышла из зала в тишину и покой вестибюля, чтобы наконец прочитать записную книжку. Но тут ко мне подскочили две мамочки, водившие своих крох в туалет.
– Сапоги у тебя – загляденье! Просто прелесть!
– Где ты такую шапочку взяла? Прелесть!
– Я не прелесть! Я – Лили! – крикнула я.
Мамочки отступили.
– Лили, – сказала одна из них, – пожалуйста, скажи своей маме, чтобы она купила тебе успокоительного.
Другая неодобрительно поцокала языком. Они поспешно увели своих карапузов в зал, подальше от Крикливой Лили.
Я нашла укромное местечко за огромной картонной фигурой, служившей рекламой фильму «Бабулю сбил олень Санты». Уселась за ней по-турецки и наконец-то открыла записную книжку.
Прочитанное опечалило меня.
Как хорошо, что я встала сегодня рано и испекла незнакомцу печенье. Мы с мамой целый месяц делали и замораживали заготовки из теста, поэтому мне нужно было лишь разморозить печенюшки с разными наполнителями, выложить их на противень и испечь. И – вуаля! – у меня с собой жестяной рог изобилия с печеньями всевозможного вкуса (доказательство моей веры в то, что Бука достоин таких усилий): мятного, тыквенного, имбирного, пряничного, с шоколадными снежинками и эгг-ногом. Каждое печенье я украсила соответствующей обсыпкой и повязала на банку бант.
Я сняла наушники и выключила айпод с ораторией «Messiah», чтобы сосредоточиться, а то меня все время подмывало подирижировать карандашом, и начала писать ответ на вопрос таинственного незнакомца.
«У меня было только одно плохое Рождество. В шесть лет.
Тогда, перед самыми рождественскими каникулами, моя мышка-полевка трагически погибла на школьном показе домашних питомцев.
Знаю, знаю, звучит смешно. Мне смешно не было. Происшедшее было зверским убийством.
Прости, но, несмотря на твою просьбу, вдаваться в ужасные подробности я не буду. Мне все еще больно вспоминать об этом.
Что меня действительно тогда ранило – конечно же, не считая мучительного чувства вины и потери, – полученное после этого случая прозвище. Видя, как погибает моя мышка, я визжала как ненормальная. Но мои гнев и боль были столь сильны, что я продолжала визжать и дальше. Если ко мне кто-то пытался подойти или заговорить, я снова кричала. Крик словно стал моим основным инстинктом. И я ничего не могла с этим поделать.
В школе меня прозвали Визглей. Это прозвище приклеилось ко мне на всю начальную и среднюю школу, пока родители не перевели меня в частную школу для старшеклассников.
Но именно в то Рождество я стала Визглей.
В те каникулы я оплакивала не только потерю мышки, но и потерю своей наивной веры в то, что ребенка везде и всегда примут таким, какой он есть.
В то Рождество я поняла, почему переживающие за меня родные перешептывались, что я слишком впечатлительная, слишком чувствительная. Другая.
В то Рождество я поняла, почему меня никогда не приглашали на вечеринки в честь дней рождения и почему меня всегда выбирали последней в команду.
В то Рождество я поняла, что я – странная».
Закончив писать ответ, я поднялась. И осознала, что понятия не имею, где оставить записную книжку для таинственного незнакомца, сказавшего положить ее за Мамой. Мне оставить ее в зале, на сцене перед экраном?
Я посмотрела в сторону барной стойки. Попросить помощи? Попкорн выглядел аппетитно, и у меня сразу заныло в желудке. Рванув туда, я чуть не свалила картонную фигуру, за которой сидела. Тогда-то и увидела надпись: «Мама». Я уже находилась за ней. Картонная фигура была изображением чернокожего мужчины, игравшего необъятную мамашу.
Я записала в книжку новые указания и положила ее за Мамой. Там ее найдет только тот, кто знает, где искать. Вместе с посланием я оставила банку с печеньем и туристическую открытку, которую нашла на полу кинотеатра прилипшей к жвачке. Открытка была из музея мадам Тюссо – моей любимой ловушки для туристов на Таймс-сквер.
На открытке я написала:
«Что ты хочешь на Рождество?
Только давай без умничаний.